Наш общий друг. Часть 1

Молодой Фледжби не принадлежалъ къ разряду этихъ людей. Молодой Фледжби имѣлъ щеки цвѣта спѣлаго персика и быль юноша нескладный, желтоволосый, узкоглазый, тщедушный и наклонный къ самоизслѣдованію по части бакенбардъ и усовъ. Ощупывая свои бакенбарды, нетерпѣливо имъ ожидаемыя, Фледжби испытывалъ глубокія колебанія духа, проходившаго всѣ степени ощущенія отъ счастливой увѣренности до отчаянія. Бывали минуты, когда онъ, вздрогнувъ, радостно вскрикивалъ: «Вотъ онѣ, наконецъ!» Но бывали и такія минуты, когда онъ мрачно качалъ головой, теряя всякую надежду. Грустное зрѣлище представлялъ онъ въ эти минуты, когда, облокотившись на наличникъ камина, точно на урну, заключавшую прахъ его честолюбія, стоялъ, склонивъ на руку безплодную щеку, которую только что освидѣтельствовала эта рука.

Но не такимъ явился Фледжби къ Ламлямъ. Нарядившись въ элегантный фракъ, съ элегантной шляпой подъ мышкой, мистеръ Фледжби, закончивъ съ свѣтлыми надеждами процедуру самоизслѣдованія, поджидалъ прибытія миссъ Подснапъ и, въ ожиданіи, велъ маленькую бесѣду съ мистрисъ Ламль. Въ насмѣшку надъ ненаходчивостью и неловкими манерами Фледжби знакомые называли его (конечно, за глаза) «Обаятельнымъ».

— Жаркая погода, мистрисъ Ламль, — сказалъ обаятельный Фледжби.

Мистрисъ Ламль находила, что погода не такая жаркая, какъ была вчера.

— Можетъ быть, и не такая, торопливо согласился Обаятельный, — но я думаю, что завтра будетъ дьявольски жарко.- 'Гутъ онъ сдѣлалъ еще попытку блеснуть своею свѣтскостью: — Выѣзжали вы сегодня, мистрисъ Ламль?

Мистрисъ Ламль отвѣтила, что выѣзжала ненадолго.

— Нѣкоторые имѣютъ привычку выѣзжать надолго, — сказалъ Обаятельный, — но мнѣ кажется, что если этимъ злоупотреблять, такъ это ужъ черезчуръ.

Будучи въ такомъ ударѣ, онъ могъ бы превзойти себя въ новой вылазкѣ, если бы не доложили о прибытіи миссъ Подснапъ. Мистрисъ Ламль кинулась обнимать свою душечку Джорджи и, когда миновали первые восторги, представила ей мистера Фледжи. Мистеръ Ламль явился на сцену послѣ всѣхъ, потому что онъ всегда опаздывалъ, какъ и всѣ его гости, какъ будто всѣ они обязаны были опаздывать по милости секретныхъ извѣстій о биржѣ, о греческихъ испанскихъ, индійскихъ и мексиканскихъ фондахъ и альпари, о преміяхъ и учетахъ.

Немедленно былъ поданъ безукоризненный маленькій обѣдъ, и мистеръ Ламль усѣлся, блистая, на своемъ мѣстѣ у стола. За спинкой его стула сталъ его лакей съ угрызавшими этого несчастливца неотступными сомнѣніями насчетъ своего жалованья. Настоящій день требовалъ отъ мистера Ламля всей его способности блистать, ибо обаятельный Фледжби и Джорджіана до того поразили другъ друга, что не только лишились языка, но проявляли еще какое-то неестественное безпокойство во всѣхъ своихъ движеніяхъ. Джорджіана, сидя противъ Фледжби, усиливалась спрятать свои локти до совершенной невозможности владѣть ножомъ и вилкой, а Фледжби, сидя противъ Джорджіаны, всѣми возможными способами избѣгалъ встрѣтиться съ нею глазами и уже совсѣмъ не двусмысленно выдавалъ взволнованное состояніе своего ума, ощупывая свои бакенбарды то ложкой, то рюмкой, то корочкой хлѣба.

Супругамъ Ламль пришлось придти имъ на выручку, и вотъ какимъ образомъ они ихъ выручали.

— Джорджіана, — заговорилъ вполголоса мистеръ Ламль, улыбаясь до ушей и сіяя, какъ арлекинъ, — вы сегодня не въ своей тарелкѣ. Отчего вы не въ своей тарелкѣ, миссъ?

Джорджіана пролепетала, что она совершенно такая же, какъ всегда, и не замѣчаетъ въ себѣ никакой перемѣны.

— Не замѣчаете въ себѣ перемѣны? — подхватила мистрисъ Ламль. — Не лукавьте, моя дорогая! Вы всегда были съ нами такъ просты, такъ непринужденны. Вы были нашей отрадой среди бездушной толпы, олицетворенною юностью и весельемъ.

Миссъ Подснапъ взглянула на дверь, какъ будто въ душѣ ея зарождалась смутная мысль, не спастись ли ей бѣгствомъ отъ комплиментовъ.

— Позвольте, я предложу этотъ вопросъ на судъ моего друга Фледжби, — сказалъ, немного возвышая голосъ, мистеръ Ламль.

— Ахъ, нѣтъ! — слабо вскрикнула миссъ Подснапъ. Но тутъ дѣло «выручки» приняла на себя мистрисъ Ламль:

— Извините меня, другъ мой Альфредъ, но я еще не могу уступить мистера Фледжби; вамъ придется немного подождать. Мы съ мистеромъ Фледжби заняты конфиденціальной бесѣдой.

Должно быть, Фледжби велъ эту бесѣду необыкновенно искусно, — по крайней мѣрѣ, никто не слыхалъ, чтобъ онъ произнесъ хоть одно слово.

— Что?! Конфиденціальная бесѣда, Софронія? Какая бесѣда? О чемъ? Фледжби, я ревную. О чемъ у васъ бесѣда, — говорите сейчасъ!

— Сказать ему, мистеръ Фледжби? — спросила мистрисъ Ламль.

Принявъ такой видъ, какъ будто онъ что-то знаетъ, Обаятельный отвѣтилъ:

— Пожалуй, скажите.

— Мы говорили, — если вамъ ужъ непремѣнно нужно это знать, — мы говорили о томъ, въ обыкновенномъ ли расположеніи духа находится сегодня мистеръ Фледжби.

— Ахъ, Софронія, да вѣдь объ этомъ самомъ я спрашивалъ Джорджіану про нее… Что же говоритъ Фледжби?

— Неужто вы воображаете, сэръ, что я стану вамъ разсказывать, когда вы сами ничего не разсказываете?… Что говорила вамъ Джорджіана?