Наш общий друг. Часть 1

— Вамъ показалось страннымъ, что я такъ взволновался, когда услышалъ, что вамъ хотятъ показать убитаго человѣка, уже зарытаго въ могилу. Но это потому, что я принимаю въ васъ живое участіе. Я могъ бы, конечно, сообразить, что она не это хотѣла сказать, но мое участіе къ вамъ остается тѣмъ не менѣе въ своей силѣ.

Когда миссъ Белла задумчиво вошла въ гостиную, неукротимая Лавинія встрѣтила ее такими словами:

— Ну, Белла, надѣюсь, что теперь исполнятся всѣ твои желанія по милости твоихъ Боффиновъ. Теперь ты будешь богата — съ твоими Боффинами. Можешь кокетничать сколько душѣ твоей угодно — у твоихъ Боффиновъ. Но ужъ меня ты не повезешь къ твоимъ Боффинамъ, это я могу сказать тебѣ и твоимъ Боффинамъ.

— Если этотъ Боффинъ, — заговорилъ тутъ мистеръ Джорджъ Сампсонъ, вынувъ изо рта пробку, — вздумаетъ еще разъ обратиться со своими глупостями ко мнѣ, то ужъ я дамъ ему понять, что онъ это дѣлаетъ съ опасностью для жи…

Онъ хотѣлъ сказать: «жизни», но миссъ Лавинія, не довѣряя его умственнымъ способностямъ и чувствуя, что его рѣчь ни въ какомъ случаѣ не будетъ имѣть практическихъ результатовъ, опять втолкнула ему пробку въ ротъ, да такъ энергично, что изъ глазъ его потекли слезы.

Что касается мистрисъ Вильферъ, то эта достойная леди, употребивъ свою младшую дочь вмѣсто манекена для назиданія Боффиновъ, теперь приласкала ее, а потомъ явила послѣдній примѣръ силы своего характера, еще оставшейся у нея въ запасѣ. Ей хотѣлось озарить все семейство своими удивительными свѣдѣніями по части физіономистики, — свѣдѣніями, ужасавшими Р. Вильфера каждый разъ, какъ они срывались съ привязи, ибо они всегда отличались необыкновенной мрачностью и злорадствомъ.

— О манерахъ этихъ Боффиновъ я ничего не скажу, — такъ начала мистрисъ Вильферъ. — Объ ихъ наружности я ничего не скажу. О безкорыстіи ихъ намѣреній по отношенію къ Беллѣ я ничего не скажу. Но скрытность, лукавство и тонко задуманная интрига, написанныя на лицѣ мистрисъ Боффинъ, заставляютъ меня трепетать.

И, какъ бы въ знакъ того, что она воочію видитъ передъ собою всѣ эти зловредныя свойства, мистрисъ Вильферъ затрепетала.

X Супружескій договоръ

У Вениринговъ суета: совершенно зрѣлая молодая дѣвица выходить замужъ (съ пудрою и съ прочимъ) за совершенно зрѣлаго молодого джентльмена. Она выходитъ за него изъ дома Вениринговъ, и Beниринги по этому случаю даютъ парадный завтракъ. Мрачный алхимикъ, который, какъ бы по установленному разъ навсегда правилу, протестуетъ противъ всего, что дѣлается въ домѣ, упорно протестуетъ и противъ этой свадьбы, но въ дѣлахъ такого рода согласіе его не есть необходимость, и потому небольшая рессорная фура выгружаетъ у подъѣзда Вениринговъ цѣлый транспортъ тепличныхъ растеній для украшенія цвѣтами завтрашняго торжества.

Совершенно зрѣлая молодая дѣвица — невѣста съ состояніемъ. Совершенно зрѣлый молодой джентльменъ — женихъ тоже съ состояніемъ. Онъ пускаетъ свой капиталъ въ обороты и, какъ любитель этого дѣла, ѣздитъ въ Сити, засѣдаетъ на собраніяхъ директоровъ акціонерныхъ компаній и участвуетъ въ торговлѣ всевозможными акціями. Не имѣйте ни заслугъ, ни репутаціи, ни образованія, ни идей, ни приличныхъ манеръ, — имѣйте только акціи. Имѣйте достаточное количество акцій, чтобы ваше имя значилось большими буквами въ спискѣ директоровъ, разъѣзжайте по таинственнымъ дѣламъ между Лондономъ и Парижемъ, и вы будете велики. Откуда онъ? — Акціи. Куда стремится? — Акціи. Что онъ за человѣкъ? — Акціи. Есть ли у него принципы? — Акціи. Онъ, можетъ быть, никогда и ни въ чемъ не имѣлъ успѣха, никогда ничего не придумалъ, никогда ничего не совершилъ — нужды нѣтъ: на все довольно одного отвѣта — акціи. О, всесильныя акціи! Высоко возносите вы этихъ кумировъ; насъ же, ничтожныхъ червей, заставляете вопить денно и нощно, словно подъ дѣйствіемъ дурмана: «Избавьте насъ отъ нашихъ денегъ, расточайте ихъ! Покупайте насъ, продавайте насъ, раззоряйте! Мы молимъ васъ объ одномъ: займите мѣсто между сильными міра сего и жирѣйте на нашъ счетъ».

Покуда Амуръ и Граціи готовятъ Гименею свѣточъ, долженствующій воспламениться въ упомянутый торжественный день, у мистера Твемло мутится умъ. Ему начинаетъ казаться, что совершенно зрѣлая молодая дѣвица и совершенно зрѣлый молодой джентльменъ — самые старинные друзья Вениринговъ. Не состоитъ ли Beнирингъ ихъ опекуномъ? — Едва ли, такъ какъ оба они старше. Однако онъ вѣдь посвященъ во всѣ ихъ тайны и много содѣйствовалъ тому, чтобы заманить ихъ къ алтарю. Однажды онъ даже самолично разсказывалъ ему, Твемло, какъ онъ сказалъ своей женѣ: «Не правда ли, Анастасія, какая славная парочка?» Онъ говорилъ еще, что смотритъ на Софронію Экершэмъ (зрѣлую молодую дѣвицу) какъ на свою сестру, а на Альфреда Ламля (зрѣлаго молодого джентльмена) какъ на брата. Твемло спросилъ его при этомъ, не учились ли они съ Альфредомъ въ одной школѣ, но онъ отвѣтилъ: «Несовсѣмъ». На вопросъ же, не была ли Софронія усыновлена его матерью, онъ отвѣчалъ: «Нѣтъ, нельзя сказать». Твемло прикладывалъ руку ко лбу и терялся въ догадкахъ.