Наш общий друг. Часть 2

— Ну полно, полно! — успокаивалъ ее мистеръ Боффинъ не безъ доброты. — Не огорчайся такъ, моя старушка.

— Не могу, не могу я видѣть тебя такимъ!

— Вздоръ! Не забывай, что мы теперь не то, что прежде. Не забывай, что или мы должны выжимать, или изъ насъ выжмутъ всѣ соки. Не забывай, что намъ нельзя упускать своего. Помни: деньги дѣлаютъ деньги… И вы не волнуйтесь, Белла, дитя мое. Не сомнѣвайтесь ни въ чемъ. Чѣмъ больше я сберегу, тѣмъ больше вы получите.

Белла порадовалась въ душѣ за его жену, которая сидѣла въ прежней позѣ и не могла видѣть его лица, ибо лукавый блескъ его глазъ въ ту минуту, когда онъ это говорилъ, бросалъ, казалось, новый непріятный свѣтъ на происшедшую въ немъ перемѣну и дѣлалъ ее еще безобразнѣе, еще хуже.

VI Золотой мусорщикъ попадаетъ въ еще худшую компанію

Обстоятельства сложились такимъ образомъ, что мистеру Сайлесу Веггу почти не приходилось больше являться на домъ къ баловню счастья, червю скоропреходящему тожъ, ибо онъ получилъ общія инструкціи дожидаться его въ извѣстные часы въ Павильонѣ. Мистеръ Веггъ считалъ такое распоряженіе большою для себя обидой, такъ какъ назначенные часы были вечерніе — тѣ самые часы, которые онъ находилъ особенно драгоцѣнными для успѣха дружескаго предпріятія, задуманнаго имъ вкупѣ съ мистеромъ Винасомъ. «Но это, впрочемъ, совершенно въ порядкѣ вещей, — говорилъ онъ съ горечью мистеру Винасу, — что выскочка, растоптавшій даже такихъ высокихъ особъ, какъ миссъ Элизабетъ, мистеръ Джорджъ, тетушка Дженъ и дядюшка Паркеръ, притѣсняетъ своего ученаго человѣка».

Когда Римская имперія доползла, наконецъ, до своего упадка и разрушенія, мистеръ Боффинъ явился въ кебѣ съ «Древнею Исторіей» Роллена. Но, къ сожалѣнію, это капитальное сочиненіе, по причинѣ своихъ летаргическихъ свойствъ, умерло своею смертью около того періода, когда вся армія Александра Македонскаго (насчитывавшая въ себѣ въ то время приблизительно сорокъ тысячъ человѣкъ) вдругъ залилась слезами, узнавъ, что вождь ея почувствовалъ ознобъ послѣ купанья. «Іудейскія войны» тоже не слишкомъ-то быстро подвигались впередъ подъ главнымъ начальствомъ мистера Вегга, а потому мистеръ Боффинъ вскорѣ прибылъ въ другомъ кебѣ съ Плутархомъ, жизнеописаніе котораго онъ нашелъ въ высшей степени занимательнымъ, позволяя себѣ, однако, надѣяться, что авторъ не потребуетъ отъ него полной вѣры во все, что онъ написалъ. «Чему вѣрить?» — Этотъ вопросъ былъ главнымъ литературнымъ затрудненіемъ мистера Боффина во время чтенія Плутарха. Одно время умъ его колебался между цѣлымъ, половиной и ни тѣмъ, ни другимъ; когда же, наконецъ, онъ рѣшился, какъ человѣкъ умѣренный, признать половину, то все-таки оставался вопросъ: которую половину? И перешагнуть черезъ этотъ камень преткновенія онъ никогда не могъ.

Какъ-то разъ вечеромъ (Сайлесъ Веггъ къ тому времени уже привыкъ къ появленіямъ своего принципала въ сопровожденіи какого-нибудь вольнодумнаго историка, заряженнаго неудобопроизносимыми именами непонятныхъ народовъ невозможнаго происхожденія, воюющихъ между собою несчетное число лѣтъ и съ величайшей легкостью высылающихъ безчисленныя полчища войскъ и цѣлые транспорты товаровъ за предѣлы географіи), — какъ-то разъ вечеромъ обычный срокъ миновалъ, а принципалъ не являлся. Выждавъ еще съ полчаса, мистеръ Веггъ отправился къ воротамъ и за воротами громко свистнулъ, давая тѣмъ знать мистеру Винасу (буде послѣднему случилось бы оказаться въ предѣлахъ этого звука), что онъ, мистеръ Веггъ, дома и свободенъ. Въ отвѣтъ на сигналъ изъ-подъ прикрытія сосѣдней стѣны немедленно выступилъ мистеръ Винасъ. Мистеръ Винасъ отозвался на свистъ суховатымъ «добрымъ вечеромъ».

— Войдите, братъ по оружію, — сказалъ ему Сайлесъ, легонько хлопнувъ его по плечу, — войдите и присядьте къ моему камельку. Что говоритъ баллада?

«Не бойтесь злобы, сэръ,
Не бойтесь вѣроломства.
Мы постоимъ за правду, мистеръ Винасъ,
И радость будетъ нашъ удѣлъ.
И много ли намъ съ вами надо?
Намъ лишь бы къ очагу скорѣй,
А тамъ мы найдемъ, чѣмъ намъ жизнь усладить…
Намъ лишь бы къ очагу скорѣй».

И подъ звуки этого поэтическаго произведенія (прелесть котораго зависѣла скорѣе отъ вложеннаго въ декламацію чувства, чѣмъ отъ содержанія словъ) мистеръ Веггъ повелъ своего гостя къ своему очагу.

— Вы пришли, братъ по оружію, — заговорилъ мистеръ Веггъ, весь расплываясь въ радушіи, — вы пришли, какъ… какъ я не знаю что… точь-въ-точь, какъ тотъ… Я просто не узналъ бы васъ, положительно не узналъ бы, потому — вокругъ васъ такое сіяніе…

— Какое сіяніе? — спросилъ мистеръ Винасъ.

— Ваше сіяніе, я надѣюсь, — отвѣчалъ мистеръ Веггъ.

Мистеръ Винасъ, видимо, усомнился на этотъ счетъ, ибо онъ съ неудовольствіемъ сталъ смотрѣть на огонь.