Наш общий друг. Часть 2

«Зато вы унизили меня, сэръ, — былъ такой случай, — и надѣюсь, остались довольны послѣдствіями», подумала Белла, надувъ губки. Ничего подобнаго она, однако, не сказала, а сказала кое-что совершенно иное:

— Мистеръ Роксмитъ, мы такъ давно не говорили между собой просто и искренно, что я теперь затрудняюсь заговорить съ вами еще объ одномъ предметѣ… о мистерѣ Боффинѣ. Вы знаете, какъ я ему благодарна за все. Вы знаете, что я привязана къ нему крѣпкими узами его собственнаго великодушія и глубоко уважаю его. Вы знаете все это.

— Конечно знаю, какъ знаю и то, что вы его любимица.

— Вотъ оттого-то мнѣ и трудно говорить о немъ, — сказала Белла. — Но… я хотѣла только спросить: хорошо ли онъ обращается съ вами?

— Вы сами видѣли, какъ онъ со мной обращается, — отвѣтилъ секретарь покорнымъ тономъ, но съ достоинствомъ.

— Да, и мнѣ больно это видѣть, — сказала Белла очень энергично.

Секретарь взглянулъ на нее такимъ сіяющимъ взглядомъ, что, если бъ онъ разсыпался передъ ней въ благодарностяхъ, то и тогда не выразилъ бы всего того, что сказалъ его взглядъ.

— Мнѣ больно это видѣть, — повторила Белла, — и изъ-за этого я часто чувствую себя несчастной. Потому что мнѣ невыносимо, чтобъ могли подумать, что я это одобряю или хотя бы косвенно участвую въ этомъ. И потому еще, что я не хочу, не хочу… а между тѣмъ я вынуждена признать, что богатство портитъ мистера Боффина.

— Миссъ Вильферъ, — заговорилъ секретарь съ просвѣтлѣвшимъ лицомъ, — если бъ только вы могли знать, какъ радостно мнѣ видѣть, что богатство не испортило васъ, вы поняли бы, что эта радость съ лихвой вознаграждаетъ меня за всякое оскорбленіе съ чьей бы то ни было стороны.

— Ахъ, не говорите обо мнѣ! — нетерпѣливо перебила его Белла, хлопнувъ себя перчаткой по рукѣ. — Вы не такъ хорошо меня знаете, какъ…

— Какъ вы сами себя? — договорилъ онъ, видя, что она замолчала. — Да полно, знаете ли вы себя?

— Я достаточно себя знаю и, признаюсь, не извлекаю большой пользы отъ такого знакомства, — сказала Белла съ очаровательно-смиреннымъ видомъ человѣка, отчаявшагося въ своемъ исправленіи и махнувшаго на себя рукой. — Но мистеръ Боффинъ…

— Что обращеніе со мною мистера Боффина и вообще его отношеніе ко мнѣ измѣнилось, — этого нельзя не признать, — замѣтилъ секретарь. — Перемѣна такъ рѣзка, что невозможно ее отрицать.

— Неужели вы еще склонны отрицать, мистеръ Роксмитъ? — спросила Белла съ удивленнымъ взглядомъ.

— Я бы желалъ — да и какъ же иначе? — ради себя самого я бы желалъ имѣть возможность отрицать.

— Да, правда, вамъ должно быть это очень тяжело и… Обѣщайте мнѣ, мистеръ Роксмитъ, что вы не обидитесь тѣмъ, что я собираюсь сказать.

— Обѣщаю отъ всего сердца.

— Это должно, мнѣ кажется, — продолжала она, запинаясь, — это должно подчасъ унижать васъ въ собственныхъ вашихъ глазахъ.

Соглашаясь съ ней движеніемъ головы, но ничуть не подтверждая этого ни выраженіемъ лица, ни вообще всѣмъ своимъ видомъ, онъ отвѣчалъ:

— Я имѣю очень вѣскія причины, миссъ Вильферъ, мириться съ непріятными сторонами моего положенія въ домѣ, гдѣ мы съ вами живемъ. Повѣрьте, побужденія мои въ этомъ случаѣ несовсѣмъ своекорыстны, хотя роковое сцѣпленіе обстоятельствъ и отняло у меня принадлежавшее мнѣ по праву мѣсто въ жизни. Если вы, въ своемъ миломъ и добромъ участіи ко мнѣ, хотѣли пробудить мою гордость, то у меня, съ своей стороны, есть другія соображенія — вы ихъ не можете знать, — и они то заставляютъ меня молчать и терпѣть.

— Мнѣ кажется, я замѣтила, мистеръ Роксмитъ, — проговорила Белла, глядя на него съ удивленіемъ и какъ будто стараясь его разгадать, — мнѣ кажется, что вы себя сдерживаете, что вы принуждаете себя разыгрывать пассивную роль.

— Вы правы. Я сдерживаю себя и принуждаю себя разыгрывать роль. Я это дѣлаю не изъ трусости. У меня есть опредѣленная цѣль.

— Хорошая, надѣюсь?

— Надѣюсь, что да, — отвѣчалъ онъ, взглянувъ ей прямо въ глаза.

— Минутами мнѣ казалось, — продолжала она, отводя въ сторону свой взглядъ, — что больше всего васъ заставляетъ такъ дѣйствовать ваше глубокое уваженіе къ мистрисъ Боффинъ.

— Вы опять таки правы. Безспорно такъ. Для нея я все готовъ сдѣлать, все вынести. Не могу выразить словами, какъ высоко я цѣню эту милую, добрую женщину.

— Я тоже… Могу я спросить васъ еще объ одномъ?

— О чемъ хотите.

— Вы замѣчаете, конечно, какъ она страдаетъ всякій разъ, когда проявится чѣмъ-нибудь происходящая въ мистерѣ Боффинѣ перемѣна?

— Я вижу это каждый день, какъ видите и вы, и мнѣ очень больно, что я причиняю ей горе.

— Причиняете ей горе? — переспросила Белла, торопливо подхвативъ его выраженіе и удивленно приподнявъ брови.

— Да, вѣдь я обыкновенно бываю невольной причиной ея страданій.

— Не говоритъ ли она и вамъ иногда, какъ часто говоритъ это мнѣ, что несмотря ни на что онъ лучшій и добрѣйшій изъ людей?

— Я часто слышу, какъ она, въ своей чистой, самоотверженной преданности ему, говоритъ это вамъ, но не могу сказать, чтобъ она когда-нибудь говорила это мнѣ,- отвѣчалъ секретарь и снова пристально взглянулъ на нее.