Наш общий друг (Книга 1 и 2)

- Да, я знаю, сэр, - возразил мистер Вегг, упорствуя в своем великодушии. - Я знаю свои недостатки. Всегда был слишком чувствителен, с детских лет.

- Но погодите, Вегг, выслушайте меня, - продолжал Золотой Мусорщик. Вы забрали себе в голову, будто я хочу от вас отделаться пенсией.

- Верно, сэр. - отвечал Вегг, по-прежнему упорствуя в великодушии, - я знаю свои недостатки и далек от того, чтобы отрицать их. Да, я забрал это себе в голову.

- Но у меня-то и в мыслях этого не было.

Это уверение вряд ли настолько утешило мистера Вегга, насколько думалось мистеру Боффину. И правда, лицо Вегга заметно вытянулось, когда он спросил:

- В самом деле не думаете, сэр?

- Нет, потому что это значило бы, что вы не хотите ничего делать, чтобы заработать эти деньги. А вы их заработаете, да.

- Это, мистер Боффин, совсем другое дело, - отвечал Вегг, делая вид, что воспрянул духом. - Теперь моя независимость снова воскресла во мне. Теперь я уже не стану

Оплакивать тот час *,

Когда осыпать нас,

Дарами Лорд явился;

И более луна

Не плачет, прячась в тучах, над позором

здесь присутствующих.

Продолжайте, пожалуйста, мистер Боффин.

- Благодарю вас, Вегг, и за ваше доверие и за то, что вы так часто ударяетесь в поэзию; и то и другое по-дружески. Так вот, у меня такая мысль, чтобы вы бросили ларек, и я вас поселю здесь, в "Приюте", чтоб вы его для нас охраняли. Местоположение приятное, а если человеку давать уголь, свечи и один фунт в неделю, так он будет кататься словно сыр в масле.

- Гм! А не должен ли будет этот человек, сэр, - скажем, "этот человек", чтобы удобнее было рассуждать, - мистер Вегг старался выражаться как можно яснее и улыбался при этом, - не должен ли он будет оставить прочие занятия, или эти занятия будут оплачиваться особо? Теперь предположим, для удобства рассуждения, этот человек нанимается в чтецы; хотя бы по вечерам, скажем так, для удобства рассуждения. Будет ли плата за чтение прибавкой к той сумме, которая, по-вашему, позволяет кататься как сыр в масле? Или она уже входит в эту сумму?

- Ну, я думаю, можно будет прибавить, - сказал мистер Боффин.

- Думаю, что так. сэр. Вы правы, сэр. Я совершенно так же на это смотрю, мистер Боффин. - Тут мистер Вегг встал и, балансируя на деревянной ноге, бросился к своей жертве с протянутой рукой. - Мистер Боффин, считайте, что дело решено. Ни слова больше, сэр, ни слова. Я навсегда расстаюсь со своим ларьком. Собрание романсов будет сохранено для изучения частным образом, чтобы поэзия была, так сказать, принесена в дань, - Вегг так обрадовался найденному слову, что повторил его еще раз, уже с большой буквы: - в Дань службе. Мистер Боффин мне больно расставаться со всем, что я имею, но пусть вас это не тревожит. Такие же чувства испытывал мой отец, когда его заслуги оценили и перевели из лодочников на правительственную службу. Его звали Томас. Вот какие слова произнес он по этому случаю - я был тогда еще младенец, но они произвели на меня такое сильное впечатление, что я их помню:

Навсегда прощай, мой ялик! *

Весла, руль и все, прости!

Никогда у перевоза

Тому в лодке не грести!

Мой отец это пережил, мистер Боффин, и я тоже переживу.

Произнося эту прощальную речь, он все размахивал рукой в воздухе и никак не давал ее мистеру Боффину, к великому его огорчению. Теперь же он с быстротой молнии сунул руку своему патрону; тот ее пожал, чувствуя, что бремя спадает с его души, и заметил, что, поскольку их дела устроены к общему удовольствию, он был бы рад заняться делами Вылезария. Кстати говоря, тот остался накануне вечером в самом незавидном положении, и весь день погода не благоприятствовала предстоящему походу на персов.

Мистер Вегг надел очки, но Вылезарию не суждено было присоединиться к их обществу в этот вечер. Не успел Вегг отыскать нужное место в книжке, как на лестнице послышались шаги миссис Боффин, такие непривычно тяжелые и торопливые, что мистер Боффин вскочил бы с места, предчувствуя нечто из ряда вон выходящее, даже если бы она не позвала его взволнованным голосом.

Мистер Боффин бросился к ней: она стояла на темной лестнице, тяжело дыша, с зажженной свечой в руке.

- Что случилось, душа моя?

- Не знаю, не знаю; иди скорей ко мне наверх.

В сильном изумлении мистер Боффин поднялся по лестнице и вошел вслед за миссис Боффин в их спальню, вторую большую комнату на одном этаже с той, где умер их бывший хозяин. Мистер Боффин огляделся по сторонам и не заметил ничего особенного, кроме сложенных на большом сундуке стопок белья, которое разбирала миссис Боффин.

- Что такое, милая? Да ты испугалась! Ты - и вдруг испугалась!

- Я, конечно, не трусиха, - отвечала миссис Боффин, садясь на стул, чтобы прийти в себя, и не выпуская руки мужа, - но это очень странно!

- Что странно, милая?

- Нодди, сегодня вечером я везде, во всем доме вяжу лица старика и обоих детей.

- Что ты, душа моя? - воскликнул мистер Боффин, не без некоторого неприятного ощущения мурашек, пробежавших по спине.

- Я знаю, это кажется глупо, и все же это так.

- Где же тебе показалось, что ты их видела?

- Не знаю, где. Я их почувствовала.