Наш Современник, 2001 № 06

Об этом же, о создании цикла записок, центром которых мог стать именно Карамзин, только он, писал неоднократно и А. И. Тургенев, в том числе в "Хронике русского" - этом эпистолярном "гейзере": "Вот уже год как не стало Карамзина, и никто не напомнил русским, что он был для них (...) Журналисты (...) исполнили долг современных некрологов; но не умели или не хотели воспользоваться правом своим возбуждать народное внимание, народное чувство к важным событиям в государстве". "Да живет память его в каждом движении нашего сердца и в каждой строке о нем! Чем иным можем доказать нашу любовь к нему..." Для того чтобы понять сложность момента для появления биографии Карамзина и позицию Пушкина в этом вопросе, следует вернуться к истории появления уникального труда.

"История государства Российского" Н. М. Карамзина, первые восемь томов, вышла в феврале 1818 года. Книга, как отмечает Пушкин, "наделала много шуму и произвела сильное впечатление". Почему? Почему Пушкин неоднократно называл историка и его "Историю" " не только созданием великого писателя, но и подвигом честного человека"?1

Напомним, что автор посвятил свой труд царю: "Государю Императору Александру Павловичу Самодержцу Всея России". Именно в 1818 году тайные общества декабристов уже готовили цареубийство.

Декабристы, "молодые якобинцы", как назвал их Пушкин, негодовали, что "История" отстаивала историческую природу монархического правления в России, которое казалось им "верхом варварства и унижения". Но это, утверждал Пушкин, не прихоть историка, к этому подвели его летописи и архивные бумаги: Карамзин, защищает его Пушкин, рассказывает историю "со всею верностью историка, он везде ссылается на источники - чего же более требовать было от него?" При этом Пушкин говорит, что критиковать историка могут только люди "не понимающие спасительной пользы самодержавия" (выделено А. С. Пушкиным. - И. С.). Он также выделяет слова о том, что "редко основатели республик (имеется в виду история Рима, но ясно, что это иносказание. - И. С.) славятся нежной чувствительностью".

С другой стороны, отметим, что в Предисловии Н. М. Карамзина к труду есть важные строки, утверждающие, что "новая эпоха наступила. Будущее известно единому Богу..." Историческое развитие Карамзин связывал с Богом. Как писал в отрывке статьи "Карамзин" Пушкин, "Никита Муравьев... умный и пылкий, разобрал предисловие". Он остался недоволен начальными словами: "История есть священная книга народов".

Все вышесказанное не вяжется с программными документами декабристов, конечной целью которых было свержение самодержавия и убийство монарха.

В 1828 году в альманахе Дельвига "Северные цветы" Пушкин анонимно опубликовал фрагмент чудом сохранившихся воспоминаний об историке, известный под названием "Карамзин", где дает высокую, самую высокую оценку Карамзину как историку, открывшему древнюю Россию, как Колумб Америку, проделавшему огромную работу по сбору и обработке архивных источников, прежде всего многочисленных летописей, доселе неизвестных читателю: "Ноты "Русской истории" свидетельствуют обширную ученость Карамзина..." . Сведения этих независимых исторических источников подчеркивают вместе с тем и религиозные устои, и принципы исторического развития, не связанные ни с какими доктринами и догмами.

Удары "молодых якобинцев" направлены были против основ труда Карамзина, а глубина мышления Пушкина, его державная государственная позиция отделили его от друзей-декабристов. В полемике с ними он защищает Карамзина и вместе с ним православный взгляд на русскую историю, в котором Крещение Руси является исходным пунктом для понимания нашей цивилизации и культуры в целом. (Об этом есть важные рассуждения Пушкина и в знаменитом письме к П. Я. Чаадаеву от 19 октября 1836 года, где поэт большое внимание уделяет вопросам религии и ее месту в национальной истории. Между прочим он заметил: "Боюсь, как бы ваши религиозные исторические воззрения вам не навредили..." Пушкин в этом письме указывает источник, из которого "мы черпали христианство", а с ним и силы в борьбе с многочисленными внешними врагами. Все хорошо помнят его заключительные слова "ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю". Но ведь при этом Пушкин добавляет - "кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал".)

Пушкин, критикуя Н. Полевого, написавшего шеститомную "Историю русского народа" и безосновательно полемизировавшего с Карамзиным, утверждал: "...История новейшая есть история христианства...". И далее: "Россия ничего не имела общего с остальною Европою: история ее требует другой мысли, другой формулы, как мысли и формулы, выведенные Гизотом из истории христианского Запада..."