Читаем Наш Современник, 2001 № 06 полностью

Добыча международных банкиров во время паники и кризиса в 1920 г. была настолько велика, так заманчива, что, согласно многим американским исследователям, побудила их заняться подготовкой паники и биржевого краха покрупнее. Он грянул 9 лет спустя, 24 октября 1929 г. Мне приходилось беседовать со многими пожилыми американцами о кризисе 1929 - 1933 гг. В их памяти он остался мрачной вехой, переломным моментом в жизни, как для нашего старшего поколения стало начало Отечественной войны. Это была грандиозная катастрофа, потоп: плотина, защищавшая относительное благополучие, была прорвана. С тех пор прошли десятилетия, но по сей день в США нет единого мнения, каковы причины этого кризиса. В СССР всегда объясняли, что это был объективно назревший циклический кризис перепроизводства. Он заложен в самой природе капитализма. Другая школа утверждает, что крах случился из-за неумелости действий американского правительства и Федеральной резервной системы. Иначе говоря, банкиры хотели избежать краха, но не смогли. Третья школа считает, что крах 1929 г. был запрограммирован финансовой олигархией.

Такое обвинение было выдвинуто еще во время кризиса в 1933 г. Конгрессмен Л. Мак-Фэдден обвинил конкретно ФРС, "Ферст Нэйшнл Бэнк" Моргана, банкирский дом Куна и Леба и другие крупные банки: "Я обвиняю их ... в присвоении 80 млрд долларов, принадлежавших в 1928 г. правительству США*. ...Я обвиняю их ... в заговоре с целью передачи иностранцам и международным ростовщикам права собственности и управления финансовыми ресурсами Соединенных Штатов". Мартин Ларсен, автор труда о ФРС, вспоминает трагическую кончину этого смельчака: "Два наемных убийцы пытались застрелить Мак-Фэддена. Не удалось! В конце концов он умер через несколько часов после банкета, где почти наверняка был отравлен"[18]. Его дело пытался продолжить другой конгрессмен Р. Пэтмэн. Он был председателем Комиссии по банкам. Ему удалось добиться решения Конгресса расследовать деятельность ФРС. Но его поспешно убрали с должности председателя комитета по банкам с формулировкой "слишком стар".

Нужен глаз да глаз за центральными банками. Да попробуйте, если сам министр финансов России предлагает сделать Центральный банк по американскому образцу частным учреждением!

Правда о причинах кризиса 29-го года, видимо, состоит в том, что, используя объективные трудности, банкиры хотели вновь взять добычу, слегка раскачав лодку. А она совсем перевернулась. Известный Джон К. Гэлбрайт в капитальном исследовании "Великий крах 1929 года"[19] пришел к выводу, что "причины Великой Депрессии все еще не очевидны". И это правильный итог: научно нельзя подтвердить ни одну из версий. И все-таки создается впечатление, что Д. К. Гэлбрайт, что-то нащупав, решил не высказывать своих подозрений. "Никто, - говорит он, - специально не планировал краха", "паника возникла стихийно", "людьми двигало безумие" и т. д. Но в той же книге он счел нужным написать: "Ничто не могло быть более искусно задумано, чтобы до предела увеличить страдания, а очень немногим дать возможность избегнуть общей беды". Избежали ее "люди своего круга" - крупные банки, многие крупные финансисты, например Джозеф Кеннеди - отец убитого президента, банкиры Г. Моргентау, Д. Диллон и тот самый Б. Барух, который в день краха спокойно водил У. Черчилля по рушившейся бирже. Он загодя продал акции, купил облигации, сделал запас наличными и золотом.

Казалось бы, к чему вспоминать эти давнишние драматические события? Думаю, это очень своевременно, потому что обстановка в мировом хозяйстве во многом напоминает грозу, надвигавшуюся в 1929 г. Только все еще более переплетено, все еще более взрывоопасно. Многое зависит от того, смогут ли республиканцы Буша договориться, как бывало, с демократами Гора, с банкирами Гринспэна. Они в одной лодке, и им надо бы отвести с помощью финансовых громоотводов надвигающуюся на США бурю в Европу, в Японию, в Юго-Восточную Азию или, еще лучше, в Китай. Бурю ждут уже к лету 2001 г. И всюду к ней готовятся.

Перейти на страницу:

Все книги серии Наш современник, 2001

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика