Наш Современник, 2001 № 08

А. К.: На прошедшем в марте 1991 года референдуме 76 процентов голосовавших высказалось за сохранение Союза. Как в этой ситуации могли возникнуть ново-огаревские игры с новым союзным договором?

Д. Я.: Референдум был проведен по решению Верховного Совета. Это была дальновидная мера, предназначенная для сохранения СССР. Ответ на разглагольствования о том, что “все должен решать народ”. Вот он и решил — высказался за Союз! Но сразу же после объявления результатов референдума Горбачев возглавляет группу по выработке нового союзного договора. В нее входили Яковлев, Шеварднадзе, Черняев, Шахназаров и другие. Привлекли руководителей союзных республик.

Фактически дело вели к развалу государства. Процесс обостряло личное соперничество Горбачева и Ельцина. Ельцин отказался платить налоги в общесоюзный бюджет. За ним аналогичные решения приняли другие руководители республик. Сразу возникла напряженность в дотационных регионах: перестали выплачивать зарплату, возникли трудности с поставками.

Экономические меры по дестабилизации подкреплялись разжиганием межнациональной розни.

А. К.: В Ваших воспоминаниях меня поразил эпизод непротокольной беседы госсекретаря Дж. Бейкера с министром иностранных дел СССР А. Бессмертных 20 июня 1991 года в Берлине. Напомню: Бейкер предупреждал советского министра о “заговоре” против Горбачева. И тот, даже не задаваясь вопросом — а не провокация ли это (само место действия — Берлин подсказывало историческую аналогию — “заговор маршалов” против Сталина), благодарно выслушивает американского информатора, звонит по ВЧ в Москву и просит А. Черняева, помощника Горбачева, срочно принять американского посла Мэтлока для подтверждения информации. Ситуация, немыслимая в суверенном государстве, тем более в одной из сверхдержав! Выходит, американский посол мог в любое время приехать в Кремль и обвинить любого неугодного Вашингтону советского руководителя, вплоть до премьера и министра обороны, в государственной измене... В те дни публика робко начала говорить об “агентах влияния”. Какие “агенты”! Те действуют во враждебной среде, а эти — в благоприятнейшей. В среде “наибольшего благоприятствования”, так сказать. Подобные эпизоды драгоценны для понимания закулисных маневров, определяющих ход истории. Расскажите, пожалуйста, подробнее об атмосфере в Кремле весной-летом 91-го года.