Наш Современник, 2002 № 01

— Конечно, как не помнить?.. Жирным карандашом, в такой, знаешь, свободной манере подпись... Так же, как и рисунок — легко, одним росчерком... Люцик сразу же подтвердил: это, говорит, известный польский художник...

— Так какие же инициалы стояли под рисунком?

— Я же об этом и говорю! Большими буквами подпись: “Ю.” и “Пи.”.

Я попытался расшевелить свою память. Во-первых, ясно как день, что никакой это не “Стравинский”, значит, нужно выяснить художника. Во-вторых, первая буква “Ю” наверняка означает имя. Фамилия начинается на букву “Пи”. Может быть, какой-то Юзеф Плавинский... Надо будет поискать в справочнике.

— А где же сам рисунок? Продал?

— Подарил. На свадьбу. Уж очень он Люцику понравился. Сказал, что будет собирать польских художников.

— Кто такой Люцик?

— Да я же говорю — зять мой. Вот уже полгода, как они поженились. Люцик из Польши приехал, здесь в булочной работает. Шустрый парнишка...

Я глянул на часы — пора было ехать дальше. Протянул старику руку:

— На обратном пути из Вермонта загляну.

Антикварщик вышел провожать. Выглядел он расстроенным — впервые за многие годы нашего знакомства я ничего не купил у него.

— А этот Люцик далеко живет? — попробовал я последнюю попытку взглянуть на рисунок.

— Уехали они. В Чикаго, к его родителям погостить. Вернутся через неделю.

Я махнул старику рукой и сел в машину. Выезжая на шоссе, я увидел в зеркальце, что Дэвид все еще стоит на крыльце, почесывая бороду.

Штат Вермонт, г. Нортфильд.

Два летних месяца в Русской школе Новичского университета пролетели, как всегда, стремглав. Лекции, семинары, симпозиумы, внеклассная работа со студентами... В выходные дни я брал удочку и ранним утром уезжал к горному озеру ловить форель.

Как-то вечером в университетском баре я заметил уже слегка поддавшего Сташека Кашинского, преподавателя польского языка. Пробравшись к нему сквозь толпу студентов, глушивших всякие пепси и кока-колы, я спросил, не помнит ли он польского художника с инициалами “Ю.Пи.”? Почему-то этот “Стравинский” не выходил у меня из головы. Сташек оторопело уставился на меня, явно не понимая, о чем я спрашиваю. Пришлось еще раз повторить, после чего Сташек сморщил лоб, напрягая свой интеллект.

— Генрих Семиредский... Адам Червыл... Кто еще?.. Владислав Ротко...

Нет, все это было далеко от “Ю.Пи.”. Мы посмеялись над нашей дремучестью, я поблагодарил Сташека и твердо решил забыть эти “польские дела”, во всяком случае, на долгое время.