Наш Современник, 2004 № 02

Участники конкуренции между цивилизациями разделены еще глубже. Они не только преследуют разные цели, пользуясь разными методами, но и не могут понять ценности, цели и методы друг друга. Финансовая экспансия Запада, этническая – Китая и религиозная – ислама не просто развертываются в разных плоскостях; они не принимают друг друга, как глубоко чуждое явление, враждебное не в силу различного отношения к ключевому вопросу о власти, но в силу самого своего образа жизни. Компромисс возможен только в случае коренного изменения образа жизни, то есть уничтожения цивилизации как цивилизации.

Таким образом, сколь-нибудь широкомасштабный и длительный компро­мисс в данной сфере в принципе невозможен.

Конкуренция здесь бескомпромиссна и нарастает даже при видимом равенстве сил и отсутствии шансов на значимый успех. Она иррациональна – и потому опасна и разрушительна. Каждая из трех великих цивилизаций, проникая в другую, не обогащает, но разъедает и подрывает ее (классические примеры — этнический раскол США и имманентная шаткость прозападных режимов в исламских странах). Возможно, ислам станет “ледоколом” Китая по отношению к Западу примерно так же, как гитлеровская Германия и, в конечном итоге, сталинский Советский Союз стали “ледоколом” рузвельтовских США по отношению к старым колониальным империям Европы – Франции и, в первую очередь, Англии.

Вместе с тем рассмотрение традиционного “треугольника цивилиза­цион­ных сил” (Запад – исламский мир – Китай) становится все менее достаточным для понимания современной глобальной конкуренции. Похоже, мы присутст­вуем при драматическом акте начала разделения Запада — расхождении между Европой и США. Экономическая конкуренция играет здесь второстепенную роль: пагубная для европейской экономики агрессия против Югославии и события 11 сентября 2001 года, когда Евросоюз спасал американскую финан­совую систему, доказывают, что для европейцев прочность экономических связей с США доминирует над экономической же конкуренцией с ними.

Размежевание, более всего видимое в различном отношении к иракскому кризису (ставшему, без всякого сомнения, важнейшим катализатором этого процесса), свидетельствует не о политическом, но о более тонком и глубоком — мировоззренческом, ценностном расхождении двух обществ.

Американское общество ориентировано прежде всего на обеспечение конкурентоспособности. Правило, мешающее ему достигать этой цели, отбрасывается как анахронизм. США — боксер, который не пользуется на ринге ножом не потому, что это не принято, а потому, что за это засчитают поражение.

Европейское же общество стремится жить по установленному своду истори­чески сложившихся принципов (в целом разумных и гуманных), обеспечивающих ему комфорт. Это обрекает его на пассивность, догматич­ность, коллаборационизм – вчера перед лицом “советской угрозы”, сегодня перед лицом склонного к экспансии исламского мира – и, соответственно, на относительную слабость в мировой конкуренции. Однако торопиться списывать Европу со счетов, даже с учетом ее внутренней неэффективности и разнородности, — значит совершать безусловную ошибку. Коллабора­ционизм и склонность к компромиссам могут спасти ее от вовлечения в широко­масш­табные разрушительные конфликты.

При сопоставлении конкурентоспособности цивилизаций важно учитывать, что современные технологии парадоксальным образом придают новую жизнеспособность архаичным социальным организмам, которые:

— в силу архаичности или примитивности не воспринимают многие разру­шительные для современных социальных механизмов технологии (так, тради­ции – лучшее оружие против пропаганды) и защищены от ряда современных вызовов (например, пренебрежение правами человека позволяет запрети­тельно жестоко карать за наркоторговлю и оргпреступность);

— эффективно совершенствуют современные технологии (в частности, именно во время иранской революции впервые было применено многократное наложение магнитофонных записей религиозных призывов, качественно повышающее эффективность воздействия этих призывов на толпу);

— применяют современные технологии в отношении масс людей, еще не адаптировавшихся к ним, что кардинально повышает эффективность воздействия;

— получают расширяющуюся социальную базу из-за возникновения технологического разрыва между странами и внутри развитых обществ и увеличения в силу этого доли людей, не имеющих жизненных и социальных перспектив (так, ислам занимает нишу, освобожденную коммунизмом, принимая на себя его социально-психологическую функцию стремления к справедливости).

 

Конкуренция “на уничтожение”

 

Ухудшение конъюнктуры ужесточает конкуренцию: в эпоху процветания она ведется за лишний кусок, в эпоху кризисов – за выживание. 90-е годы прошлого века представляли собой эпоху бурного и самодовольного процве­тания развитых стран, победивших в “холодной войне”, за счет переваривания ресурсов побежденной социалистической системы.