Наш Современник, 2004 № 02

Я попал на сафру 1964 года в составе студенческого отряда Гаванского университета. Работать было трудно. Все мокрое: рубашка, брюки, ботинки. Почти каждые 15 минут поглощали по литровой фляге воды. На руках кровавые мозоли. Невидимые глазу мелкие колючки свежих побегов впиваются в кожу. Не спасают и бинты. Но остановиться, дать слабину нельзя.

Стремимся уловить экономичные, расчетливые движения кубинцев. Большинство из них имеет собственные мачете. У нас же они еще новые, тяжелые, необработанные. Но день, два, три — и у нас начинает вырабаты­ваться расчетливость в движениях. А через неделю мы уже работали не хуже опытных мачетеро.

Но все же нам труднее. Подъем в три часа утра. Через полчаса — завтрак: маленькая чашечка черного кофе. Потом все спешим к машинам. Никогда не думал, что маленький “вездеход”, на котором у нас разрешают возить только двух пассажиров в кабине, может перевезти 40—50 человек. Заполняют всё: кузов, крылья, даже передний буфер. И за семь километров — в поля. В 10.30 — 11 часов работа заканчивается. Перерыв на обед. Таким же образом возвращаемся.

Все спешат к маленькой лавочке, которая расположена у нашего лагеря. Оказалось, что я могу за один раз без перерыва выпить пять бутылок кока-колы. Но даже она не утоляет жажды. Суховатые фасоль и рис — излюбленные блюда кубинцев — не вызывают у нас восторга. Запиваем каждую ложку глотком воды. Потом два часа отдыха: в эти часы работать невозможно, и мы, изнывая от жары, пережидаем в тени.

В три часа дня — снова на машины. Кузов раскален. Красная пыль густым слоем покрывает лица. Нет ни белых, ни черных, ни коричневых. Все — красные.

И снова бешеный натиск до вечера. Складываем тростник в кучи, чтобы его мог подхватывать грейфер. Но грейфер не справляется, и приходится грузить вручную. Здесь только начинаю понимать, как трудно приходится девушкам. Я грузил бревна на Байкале, рельсы в Слюдянке, песок и гравий на Лене. Но нет ничего труднее, чем грузить тростник. Я не вижу более важной задачи в сельском хозяйстве Кубы, чем механизация уборки тростника. Эта работа — самая адская из всех, которые когда-либо мне приходилось видеть и делать.

К 1 мая почти все работы были закончены. И ликованию участников многотысячного митинга на площади Революции не было предела, когда Фидель сказал, что собрано шесть миллионов тонн тростника. Только однажды за свою прежнюю историю Куба достигла такого уровня.

До революции владельцы латифундий, в условиях острой безработицы, за гроши нанимали пеонов на уборку тростника. Чтобы еще больше сбить цены на рабочую силу, латифундисты завозили безработных с других островов, тем самым наращивая численность желающих получить работу. После победы революции отношение к участникам сафры резко изменилось. Куба стала обходиться только своими силами. На рубке тростника в среднем было занято до 350—400 тысяч крестьян. Около 150 тысяч работало на погрузке. Стимулировалось разными методами стремление к высокопроизводительному труду. Если, например, во время сафры рубщик добивался рекордной нормы выработки, он помимо гарантированной зарплаты получал машину или холодильник или награждался поездкой в Китай или Советский Союз.

И все-таки массовое участие в сафре было уже экономически невыгодно. Надо было механизировать рубку и погрузку тростника.

В 1962 году советские конструкторы сделали несколько опытных образцов уборочного комбайна. Первые комбайны были достаточно производительны. Они легко срезали у подножья 6—8-сантиметровый по толщине сахарный тростник. Кубинцы ликовали и запросили сотни таких машин. Но конструкторы не спешили. Они хотели проверить машину в длительной практике. И оказались правы.

Через год выяснилось, что на лучших равнинных плантациях, которые убирались комбайнами, тростник загнивал на корню. Причин конструкторы понять не могли. Производство комбайнов “заморозили”.

Только через несколько месяцев упорных исследований выяснилось, в чем дело. Причина оказалась простой. Фреза перерезала  тростник перпенди­кулярно стеблю. Срез, как у спиленных деревьев, шел параллельно земле. Во время периода дождей сильные струи тропических ливней выбивали в середине пенька ямочку, в которой вода задерживалась и вызывала гниение тростника.

Стоило развернуть фрезы и обеспечить срез под углом, каким он получается при рубке мачете, и загнивание тростника прекратилось.

 

Че Гевара

 

Полное имя этого легендарного революционера — Эрнесто Че Гевара де ла Серна. Родился в Аргентине, в семье архитектора. По профессии врач. Один из руководителей повстанческого движения на Кубе. За революционные заслуги получил кубинское гражданство. Был президентом Национального банка Кубы. Министром промышленности. Входил в секретариат нацио­нального руководства Единой партии социалистической революции Кубы.