Наш Современник, 2004 № 02

Увидев, что на Кубе складывается точно такая же ситуация, я поделился наблюдениями с Рамиро Вальдесом, когда он еще раз встретился с нами перед нашим возвращением в Москву. Эта встреча проходила в отеле “Гавана Либре” и должна была носить протокольный характер. Однако разговор на эту тему так увлек вице-премьера, что были нарушены все временные рамки, отведенные на нее протоколом.

Таким он и остался в памяти: энергичным, ищущим, стремящимся разобраться досконально в каждом вопросе, вызывающим к себе симпатию и уважение манерой поведения, внешним видом испанского благородного идальго, похожего на Дон-Кихота.

 

КУБА. 2000 год

 

И вот я снова хожу по Гаване. На самом берегу океана по-прежнему два высотных здания выделяются среди двух-, трехэтажных особняков. В одном из них — общежитии студентов Гаванского университета — я жил в 1964 — 65 годах. На окружающих улицах, как и 35 лет назад, можно увидеть медленно проез­жающие “бьюики” и “кадиллаки”. Кубинская столица по-прежнему приветлива и жизне­радостна. По ее улицам можно гулять безбоязненно в любое время дня и ночи.

Ha улицах Гаваны не увидишь (как в Москве или в других городах) нищих, бомжей и “новых” кубинцев. На Кубе сохранились бесплатные медицина и образование.

Удивительно, как смогла устоять блокадная Гавана, когда под натиском всемирного капитала рухнули Москва, Берлин, Варшава. “Прорабы пере­стройки” потребовали прекратить помощь Кубе. Ельцинский режим “перекрыл краны”. Страна осталась без горючего, вся техника, полученная из СССР — без запчастей. Россия, нарушив договора, перестала покупать сахар. Амери­канцы ужесточили блокаду. Но Куба не погибла. Она выстояла, пройдя тяжелейшие испытания.

Фидель Кастро, тонкий и гибкий политик, предвидел такой поворот. Куба приспособилась к новым условиям, нашла новых торговых партнеров. В 1994 году было остановлено падение производства. Началась стабилизация, и год за годом стали расти темпы. К 2000 году все потери были ликвидированы. По приросту экономических показателей Куба вышла на одно из первых мест среди латиноамериканских стран.

Пока в России политические вертухаи твердят о неизбежности “нового мирового порядка”, Куба остается отличным примером того, что альтернатива есть. На ее примере демонстрируется подлинная демократия и  народо-властие.

 

 

Кирилл Титов • Предел власти (Наш современник N2 2004)

Кирилл  Титов

Предел власти

 

Проблема отношений Народа и Власти — одна из ключевых и наиболее драматичных в русской истории, особенно в новейшее время. Насколько Власть национальна, народна, ведет ли она Россию тернистым путем Спасения (может быть, иной раз не желая того сама) или же толкает страну в пропасть? Над этими вопросами русские люди задумывались и накануне 1917 года, и после него. Задумываются и в наши, тоже по-своему “револю­ционные” дни.

Совсем недавно в издательстве “Алгоритм” вышла книга Сергея Николае­вича Семанова “Кронштадтский мятеж”. Ее автор — известный русский историк, публицист, один из наиболее ярких деятелей русского национально- патриотического движения в СССР в 1960 — 1980-е годы. На примере событий 1921 года он рассматривает механизм действия и взаимовлияние двух вышеназванных сил в русской пореволюционной истории.

Книга — уже не первое обращение историка к данной теме. Еще в 1973 году академическое издательство “Наука” опубликовало монографию С. Н. Сема­нова с характерным для того времени названием “Ликвидация антисоветского кронштадтского мятежа”. Теме “кронштадтского мятежа” (а также крестьян­ских восстаний того же периода — “тамбовского” и “западносибирского”), по мнению историка, крупно не повезло в советской историографии. И дело здесь не просто в “неудобности” данной темы. После выхода “Краткого курса” лет сорок довлела схема: 1918 — 1920 гг. — “период гражданской войны”; 1921 г. и далее — “период мирного строительства”. Как назло, кронштадтский мятеж произошел позже указанного в схеме срока, а во второй период гром пушек над Финским заливом никак не вписывался: ничего себе “мирное строительство”!

В 1973 году монография С. Н. Семанова оказалась первой специальной работой на эту тему в советской историографии. Впрочем, и через тридцать лет, когда автор представил на суд читателей свою новую работу, положение в изучении русской  Революции и первых послереволюционных лет мало изменилось. Можно смело утверждать, что осмысление Революции и последовавшего затем процесса нашему обществу дается с большим трудом. Правда, будем справедливы, в самое последнее время на этом пути сделано немало, и книга С. Н. Семанова в списке важнейших публикаций на эту тему займет достойное место.