Наш Современник, 2004 № 03

Но Герман был оперативно грамотным человеком, мозг у него был – мозгом оперативника. Другому надо вдалбливать, разжёвывать, а Герману достаточно было поставить задачу. Как её выполнить – можно и не заикаться, он сам всё организует и доведёт до логического конца. Он не нуждался в мелкой опёке. Как бывший его начальник скажу, что Угрюмов отличался от некоторых оперативников-руководителей лаконичностью в отчётах. Другой сделает с гулькин нос, а рапорт пришлёт, как роман в стихах: вспотел – покажись начальству, пока рубаха не высохла. А Герман Алексеевич докладывал в двух-трёх словах: такая-то операция проведена успешно, результаты её такие-то. А за этими словами могло быть всё что угодно: свалка, стрельба, полномасштабный риск. Потом только мы узнавали о степени сложности проведённых им операций.

Будучи начальником корпусного органа, Особого отдела Каспийской флотилии, он уже в то время практически перерос себя по своим способностям к более сложным операциям. Пожалуй, это не один я понимал…

 

ЧАСТЬ  2.  ПРОТИВОСТОЯНИЕ  ЗЛУ

 

В политике ничего не происходит случайно. Если что-то случилось, то так было задумано.

Теодор Рузвельт

Глава  4

МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ

Целью всей моей жизни было уничтожение комму­низма… Мне удалось найти сподвиж­ников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А. Н. Яковлев и Э. А. Ше­вард­надзе, заслуги которых в нашем общем деле просто неоценимы.

Из речи М. С. Горбачева  на семинаре

в Американском университете в Турции

 

Герман Угрюмов был прежде всего созидателем – это отмечают все, когда-либо его знавшие. Созидатель мужественен от природы, ибо по Божьему замыслу рождён противостоять злу. Не преодолев его, он не имеет возможности созидать. Разрушители сбрасывают маски и засучивают рукава в двух случаях: когда есть возможность сбиться в стаю или когда они на время приходят к власти. Чаще такое происходит одновременно, либо одно вытекает из другого.

Но чем грандиознее величие первых, тем выпуклее и заметнее ничтожество вторых.

Объявленная гласность началась с политического, литературно-газетного и общественного размежевания, оплёвывания “победителями” в этой борьбе собственной истории, вековых духовных ценностей, унижения русского народа – “народа-раба” (журнал “Октябрь”, например, писал о том, что история России настолько противоположна свободе, что русские даже (!) не приняли свободы, которую несли им “сапоги солдат Наполеона…”)*, лукавого “наката” на армию, флот и спецслужбы, свержения “кумиров”. “Страна находится в состоянии разбушевавшейся помойки”, — констатировал философ А. А. Зи­новьев, проживавший тогда в эмиграции.

Георгий Васильевич Свиридов – великий композитор и не менее великий философ, сделал запись в дневнике, поставив едва ли не самый точный диагноз больной стране: “Размежевание идёт по самой главной, основной линии человеческого бытия – по линии духовно-нравственной. Здесь – начало всего, смысла жизни!”. Его рассуждения в ту пору – отнюдь не стариковски желчные, как говорят порой иные либеральные критики, а мудрые и бронебойно-точные — привести здесь считаю просто необходимым. “Так называемое разоблачение зла /…/ давно уже превратилось в смакование, ожесточающее душу самого художника и вернейшим способом убивающее его талант, если он у него есть. В деле смакования достигнуты необыкновенные результаты, поражающие в своём роде изобретательностью и вдохновением, фантазией, в коллекционировании всевозможной грязи, извращений, порока, показа постыдного и т. д. /…/ За всем этим часто скрывается холодный цинизм, исключающий художественное вдохновение и подменяющий его умозрительным изобретательством, не лишённым в своём роде примечатель­ности. Но всего этого – слишком много, это стало однообразным.

Очернение, окарикатуривание Родины, человека, жизни, всего святого, всего чистого. Кажется, можно подумать, что подобные художники – страдальцы и мученики, ничуть не бывало. Чаще всего – это преуспевающие и подчас весьма деловые люди, ловко, бездумно и предприимчиво торгующие своей художественной сноровкой. Прокламируя борьбу со злом, они, в конечном итоге, служат ему!”

С беспрецедентного разгула “пятой колонны”, в которую обернулась “четвертая власть”, началось неприкрытое и безнаказанное подмывание основ Державы.

Замечательный русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов написал в те дни горькие строки:

 

Сажусь на коня вороного –

Проносится тысяча лет.

Копыт не догонят подковы,

Луна не настигнет рассвет.

 

Сокрыты святые обеты

Земным и небесным холмом.

Но рваное знамя Победы

Я вынес на теле моём.

 

Я вынес пути и печали,

Чтоб поздние дети могли

Латать им великие дали

И дыры российской земли.

 

Накануне объединения двух Германий, свершавшегося с согласия Горбачева, в городах ГДР на стенах домов писали “юмористический” лозунг “протеста”: “Kohl o Nie!” – “Коль – о, никогда!” Немецкий юмор заключался в игре слов: если прочесть все буквы подряд, то получится “Колония”.