Наш Современник, 2004 № 06

“Наверно, в поле работать”, — подумала Коптева.

Около сельсовета стоял райкомовский “газик”. В помещении Антонина Тихоновна увидела стройного, подтянутого человека в военной гимнастерке.

— Не узнаёшь? — спросил председатель сельсовета Андрей Николаевич Савелов.

Незнакомец с умным и добрым лицом приветливо и несколько застен­чиво улыбался. Вконец растерявшись, Антонина Тихоновна не знала, что и сказать.

— Ведь это же и есть наш Овечкин, писатель, — заметив замешательство Коптевой, поспешил ее выручить Андрей Николаевич.

Овечкин засмеялся. Тогда и Антонина Тихоновна осмелела. Встретились они, как старые добрые друзья. Писатель рассказал Коптевой, что он решил покинуть Таганрог и перебраться в среднюю Россию, в небольшой городок Льгов — “большое степное село”, чтобы поближе познакомиться с колхоз­ными проблемами этого края, жизнью села. Потом Овечкин заторопился. Договорились встретиться вечером.

— В этот день, — рассказывала мне Антонина Тихоновна, — Овечкин побы­вал на колхозном дворе, где по-хозяйски осмотрел помещения для скота, амбары, ток. Потом он поехал на поля. Долго и внимательно осматривал хлебные, свекловичные и кукурузные поля. Уже после председатель колхоза М. П. Пашнев говорил: “Удивительно легко было разговаривать с ним. Будто с заботливым и умным другом, который по-хозяйски все видит, за все болеет душой, хочет помочь, посоветовать”.

А писателю было что посоветовать. Овечкин отлично знал жизнь колхоз­ной деревни. Вот что писал он в письме читателям газеты “Советский боец” в 1954 году: “Колхозную тему я выбрал не случайно, не потому, что она сейчас “в моде”. С колхозами я связал всю свою жизнь. Сам был организа­тором и председателем одной из первых сельскохозяйственных коммун на Дону и работал в ней 6 лет еще до сплошной коллективизации. Затем был на партийной работе на Кубани, в станицах. И когда уже стал литератором, я старался и стараюсь писать так, чтобы мои рассказы и очерки помогали практически в какой-то мере делу укрепления колхозов” .

Именно поэтому Овечкину, как никому другому, легко было найти общий язык с хохловскими крестьянами, которым так понравился писатель, что вечером все до одного, приодевшись, пришли они на встречу с ним в избу-читальню. Далеко за полночь длилась задушевная беседа. Овечкин рассказал собравшимся о себе, поделился с хохловцами творческими планами. А жи-тели, в свою очередь, поведали ему о своем наболевшем и самом сокро­венном. Люди рассказывали о колхозе, о земле, которую любили всей душой.

На следующее утро Овечкин уезжал из Хохлова. Девчата договорились, что завтракать он будет у Ирины Васильевны Минюковой, работавшей в то время заместителем председателя сельского Совета.

— Волновались мы, конечно, — вспоминает Антонина Тихоновна. — С утра пораньше прибрали в хате, создали, как могли, чистоту и уют. На столе — нехитрая крестьянская снедь. И хлебушко, испеченный на капустном листе: хоть небогато, зато от души...

Веселой и непринужденной была прощальная беседа. Валентин Владими­рович делился впечатлениями от поездки, с юмором рассказывал эпизоды из фронтовой жизни. Все хохотали, когда он рассказывал веселую историю, услышанную им еще до войны, когда он был на воинских сборах.

В одной из частей армии, которой командовал Апанасенко, был стар­шина, страшно любивший лошадей. В его обязанность входил уход за ними. Естест­венно, что у кобыл появлялись маленькие жеребята. А по приказу гене­рала жеребят, которые рождались, надо было сразу же убивать и мясо отправ­лять на кухню. Но старшине очень уж жаль было убивать “малышей”, и он, вопреки приказу, тайно оставлял их в части с надеждой сдать в какой-либо колхоз. А чтобы генерал невзначай не увидел жеребят, он выдрессировал их так, что, когда кричал: “А-па-на-сен-ко-о и-де-е-т!” — они бежали в сторону от конюшни. Но случилось так, что генерал приехал в часть не с той стороны, как обычно. Впопыхах старшина дал команду своим питомцам, а те гурьбой ринулись навстречу Апанасенко. Сначала генерал разозлился. А когда узнал, в чем дело, то долго хохотал и приказал, чтобы старшине выдали внеоче­редную порцию водки, и разрешил ему держать жеребят в части до тех пор, пока их можно будет сдать в какой-либо колхоз.

Овечкин уехал, а письма в Хохлово на имя Антонины Тихоновны еще не раз приходили в течение двадцати лет. В свою очередь Коптева приглашала писателя в гости и просила совета, как ей лучше написать свои воспоминания о былом. Вскоре из Курска, где в то время жил Валентин Владимирович, пришел ответ:

 

“Уважаемая Антонина Тихоновна!