Наш Современник, 2004 № 06

Спасибо за приглашение, но приехать в ближайшее время я не смогу — другие планы, другие маршруты.

Трудно посоветовать Вам, в какой именно форме следует писать задуманные Вами воспоминания. Пишите, как будет писаться, как польется из души. Но старайтесь все же выжимать из накопившегося материала самое главное , чтобы не загрузить воспоминания мелочами.

Когда будет написано все хотя бы вчерне, пришлите мне рукопись, или, возможно, к тому времени я смогу приехать.

Но все равно дельный разговор может состояться только по рукописи, а ее надо прочитать, так что лучше всего будет, если Вы ее мне пришлете. Хотя я рукописей получаю очень много, но все же постараюсь прочитать побыстрее и отвечу Вам, напишу свое мнение.

Вот так давайте и решим.

Передаю Вам дружеский привет.

15/II -57 г. В. Овечкин”.

 

Но встреча их так и не состоялась, хотя после этого письма Антонина Тихо­новна еще не раз получала письма от писателя, к сожалению, не сохранившиеся. И только на последнее письмо, посланное Коптевой в 1968 году в Ташкент, Овечкин не ответил. В расцвете творческих сил Валентин Владимирович умер. Но Антонина Тихоновна всегда помнила этого удиви­тельного человека и писателя. И как бы продолжая память о нем, она до послед­них дней вела активную переписку с его сыновьями — Валерием и Валентином. Но эта тема требует особого разговора.

II

 

Интересна судьба еще трех писем, посланных Валентином Овечкиным в пятидесятые годы на Белгородчину Ф. Ф. Березкину. К сожалению, сейчас Федора Федоровича уже нет в живых. А тогда...

В конце сороковых — начале пятидесятых годов Федор Федорович Берез­кин со своим другом Федором Михайловичем Голубевым (покойный писа­тель, жил в Курске) работали и жили в тихом и, как он сам говорил, по-особен­ному уютном и красивом городке Льгове, расположенном на живописном берегу реки Сейм. Туда же в 1948 году переехал жить и В. В. Овечкин, уже известный в то время писатель. Переехал “для более глубокого изучения сель­ской жизни”. А вскоре состоялось их первое знакомство. Было оно необычным.

— Мы, как и Овечкин, были заядлыми охотниками, — вспоминал Федор Федорович. — А охотники уж как-нибудь найдут друг друга, тем более живя в таком маленьком городке.

Как-то, собираясь на охоту, Голубев между прочим сказал Березкину, что с ними на зайцев будет охотиться писатель Овечкин. Было это зимой. Сбор был назначен у Голубева на квартире. Именно там впервые Федор Федорович увидел Овечкина и познакомился с ним. А уж после этого знакомства и охоты ему не раз доводилось ходить с писателем в окрестностях Льгова с ружьем за плечами.

— Помнится, как ранней весной 1950 года проходила наша совместная охота на селезней с подсадными утками, — продолжал свой рассказ Федор Федорович. — Мы приехали в село Большие Угоны, километрах в восем­надцати от Льгова. Там мы встретились с председателем местного сель­совета. Тот, узнав, что с нами писатель Овечкин, стал приглашать всех нас в гости. Мы, как могли, отказывались, но сделать это было не так-то просто. Тогда в разговор вступил Овечкин: “Извините, сейчас мы действительно не можем. Заночуешь у Вас, да еще, чего доброго, по одной-другой пропустишь — и зорьку проспим. Уж лучше сразу давайте переедем на тот берег, в Березники...”.

На другой стороне реки, в заранее подготовленных шалашах, рядом с селом Березники, охотники остановились. Близился рассвет. Сквозь сумерки едва заметно виднелась черная полоска Сейма, по которой редкой вере­ницей проплывали льдины, похожие на маленькие белые островки. Овечкин стоял около своего шалаша и внимательно смотрел на реку. Потом, словно обращаясь к кому-то невидимому, вслух произнес:

— Необычайная картина, как в сказке. Это надо запомнить!

Охота удалась на славу. В те годы на Сейме было очень много уток. А в то утро, казалось, их было вдвое больше обычного. Выстрелы звучали один за другим. Настроение было у всех отличное. Но, пожалуй, азартнее всех охотился Овечкин.

— Надо было видеть, как волновался он при каждом появлении утки, — рассказывал Федор Федорович. — Но стрелял метко. А подстрелив кряжного, ликовал, чуть ли не пускаясь в пляс. После очередного удачного выстрела на какое-то время наступило затишье. И вдруг слышу у шалаша Овечкина — бу-бух! Я — туда: “Ну что, Валентин Владимирович, еще один?” Но в это время, вырвавшись из-за стены ольховника, крупный селезень направился к моей подсадной утке. Я выстрелил и.... промазал. “Эх ты, мазила, — весело сказал Овечкин. — Он твою утку хотел обесчестить, а ты не сумел его наказать!...”.

После этой охоты их знакомство превратилось в настоящую дружбу. А вскоре писатель подарил Березкину свою книгу “Хозяева жизни”, вышедшую в 1950 году в Москве, в издательстве “Советский писатель”, на которой сделал такую надпись:

 

“Федору Федоровичу Березкину — от автора на память.

29/ХII-51 г. В. Овечкин.

г. Льгов”.