Наш Современник, 2004 № 10

Давно было известно, что после убийства Кирова из Ленинграда органами ОГПУ было выслано множество людей их числа так называемых “лишенцев” — бывших священнослужителей, дворян, офицеров, купцов, чиновников, а также — подчеркнем это! — их детей. Набралось тех несчастных около 12 тысяч, ни малейшего отношения к Кирову вообще не имевших (А. Солженицын назвал это “кировским потоком”, видимо, из разговоров той поры). И вот 13 мая 1935 года новоназначенный прокурор СССР А. Вышинский направил письмо в Полит­бюро, что многие из тех граждан были высланы незаконно. Вскоре часть из них была возвращена без всякого поражения в правах.

26 июля того же года Политбюро утвердило решение “О снятии судимости с колхозников”, согласно которому освобождались из заключения или ссылки все осужденные на срок менее пяти лет (речь шла, в частности, о пресловутом “законе о колосках”, под который попадали в основном женщины и подростки). В результате такой меры были освобождены от любых форм наказания без малого 770 тысяч граждан, причем со всех была снята судимость, то есть ограничения в правах. Если в первом — ленинградском — случае речь шла в основном об интеллигенции, то во втором — о полуграмотных колхозницах или деревенских несмышленышах, никак уж не могших себя защитить в тенетах сурового судейского крючкотворства. Как видно, в обоих случаях решения касались судеб множества рядовых граждан.

Проследим далее важнейшие государственные решения той поры, имевшие, без преувеличения, всенародное значение. С 1 октября 1935 года была отменена карточная система, открылась свободная продажа продо­вольст­венных товаров, а несколько позже и товаров промышленных. Вскоре в этой же сфере произошло событие вроде бы не очень важное, но чрезвычайно характерное — 1 февраля 1936 года был упразднен Торгсин. Тут необходимы пояснения, ибо этот уродливый образец тогдашнего “новояза” давно выветрился из русского языка. Еще в начале нэпа “пролетарское государство” разрешило гражданам сдавать драгоценности или иностранную валюту, а взамен получать особые чеки, по которым можно было купить на соответствующую сумму продовольствие или одежду в магазинах так называемого Торгового синдиката (Торгсина). Уродливое это явление выпало из нашей истории, до сих пор ни одной научной работы нет. Зато отразилось в советской художественной литературе, вспомним хотя бы главу из “Мастера и Маргариты”, где кот Бегемот попадает в этот самый Торгсин, после чего там происходят умопомрачительные события.

Всю желчь обездоленного и “классово чуждого” русского человека той поры излил Михаил Булгаков в этой своей сатире! Устроители Торгсина предусмотрительно постановили, что сдаваемые к ним ценности вознаграж­даются лишь по весу драгоценного металла или камней. Вот и получалось, что золотой орден екатерининских времен ценился как “зубное золото”, а серебряная римская монета как советский полтинник. Вроде бы странно, ведь учредители Торгсина были весьма опытны в купле-продаже ювелирных изделий. Нет, то было продумано четко и хладнокровно. Какому-нибудь “лишенцу” не полагалось масла по карточкам, а оно позарез нужно было семье. Вот и отдавали драгоценности за бесценок. А куда они потом девались, пока не выяснено. В этой связи не стоит удивляться обилию русского антиквариата на современных западных аукционах. Как бы то ни было, но Торгсин отменили.

К первому января 1936 года всё русское, всё христианское население Советского Союза получило неожиданный и радостный подарок — разрешение праздновать Новый год с рождественской ёлкой. Тут опять требуются пояснения. При Ленине и Троцком новогодние праздники приравнивались к религиозным предрассудкам, даже с черносотенным душком, и запрещались. В 1928 году Наркомзем Российской Федерации специальным строгим циркуляром запретил рубку елей для праздников, виновные карались. И вот вдруг в газетах появились рассуждения, что новогодняя ёлка, мол, хороший детский праздник, ничего страшного... Тут же ЦК комсомола дал соответст­вующее распоряжение для школ и дворцов пионеров. Более того, Совнарком и ВЦСПС постановили перенести выходной с 30 декабря на 1 января. Впервые советским гражданам разрешили безбоязненно и открыто встретить наступающий Новый год.1936-й.

То была не мелочь, отнюдь! Граждане страны как бы возвращались к естественной жизни после без малого двадцатилетнего атеистического ущемления. И касалось это миллионов русских людей самых различных общественных слоев. Событие это надолго осело в народной памяти. Хорошо помню в свои детские годы рассказы о том взрослых. Примечательно также, что в книгах А. Рыбакова про то не поминалось. Видимо, дети Арбата Новый христианский год не праздновали... По коммунистическим или иным каким соображениям.