Наш Современник, 2004 № 10

Современный мир, по Устрялову, есть арена столкновения и борьбы разных идей, носителями которых являются народы, при этом “каждый великий народ верит в свою “идею”, верит, что он нужен миру, что “слово” его призвано прозвучать громко и послужить на благо человечества”. Однако “лишь тот народ достоин жизни и победы, который лучше противника, чья национальная “идея” выше, совершеннее”. Поэтому свою идею каждый народ призван отстаивать в борьбе, он верит в себя и “готов защищать свое достояние до последней капли крови” (“Революция и война”). Таким образом, двигателями истории являются “идеи-силы”29, они правят человечеством и творят “новый человеческий материал”. Отсюда вполне закономерным выглядит тезис философа о том, что современную “буржуазную формальную демократию призвана сменить идеократическая диктатура” (“Наше время”).

Скрытый материализм демократической идеи, либеральный принцип мнимого самоопределения призваны сойти со сцены ещё и потому, что они не соответствуют природе человека, для которого всегда была характерна “жажда якоря, тоска по миросозерцанию”: “Правовое государство свободы и самоопределения личности с его благородным непредрешенческим формализмом не годится, “не звучит” в такие времена: вместо хлеба и веры оно предлагает камень безбрежного выбора. Оно не холодно и не горячо, — оно тепло. Оно — организованное сомнение, а люди требуют спасительной очевидности. И характерным признаком современных диктатур... является их “идеократический” пафос. Они несут... собою целостное миросозер­ца­ние, систему завершенного вероучения...”30. Данное вероучение носит не только антилиберальный, но и антиматериалистический характер. По мнению Устрялова, в истории человечества грядет эпохальный духовный переворот, связанный с переориентацией сознания с материальных на духовные ценности. В связи с этим русский философ цитирует слова А. Бруэро: “В то время как современная эпоха проникнута законами материи, в глубине человеческого сознания зреет великая реакция в защиту духовных ценностей. В ближайший исторический момент свершится огромное алхимическое преображение материальных ценностей: кризис превращения материи в идею”31. Первыми симптомами такого переворота служит появление принци­пиально новых политических режимов — коммунизма, фашизма и национал-социализма.

Устрялов пытается увидеть в новых мировоззренческо-этатистских режимах контуры будущего духовно-политического синтеза. Ход истории неумолим, законы диалектического развития непреложны, а значит, “история, жизнь, как и мысль человеческая, никогда не удовлетворятся односторон­ними решениями, отвлеченными началами, всегда будут тянуться к синтезу, подлинному и неложному”, а “дело синтеза и состоит, как известно, в “снятии противоположностей” (“Наше время”). При этом будущий социально-политический строй станет синтезом двух идей, “двух субстанциальных идейных точек”, двух “неразложимых интуиций”, “краеугольных камней”, двух мироощущений и вер — с одной стороны, это индивидуализм, вера в ценность личности, с другой стороны — универсализм, вера в сверхличную ценность: “Первые в недрах своих неизбежно таят тоску по свободе, по личности, по субъекту, вторые — тоску по сверхличному авторитету, по истине, по Предмету”.

В процессе будущего развития человечества в единое целое сольются две интенции — “вселенская устремленность русской революции, нераз­рывная с её действенной верой в творческую мощь человека”, и “предметная зоркость европейского сознания в отношении к живому многообразию конкретных социальных реальностей”. Таким образом, человечество встанет на путь “большого синтеза”, достигнет “новой ступени в бесконечной перспективе истории” (“Наше время”).

Осмысливая способы будущего синтезирования, Устрялов остается верен своему волюнтаризму, указывая на то, что “большие исторические синтезы” между “великими идеями-силами” “достигаются не сговорами и компромис­сами, не “мирным обновлением” и лоскутными эклектическими помесями, — они рождаются в борьбе, в испытаниях огнем и молотом, верой и правдой”. Помимо взгляда на новый синтез как на борьбу идей-сил, русский философ указывает также на преимущественно духовный способ будущего объеди­нения человечества, которое нуждается, прежде всего, в “новом сознании”: “...Необходима не только слепая логика материальных сил но и конкретная идея, направляющая и формирующая. Идея, превращенная в непосредст­венный жизненный стимул, владеющая не только умами, но и сердцами, творящая нового человека. Идея, облеченная в плоть и кровь, становящаяся живым центром вселенской культуры, нового всемирно-исторического синтеза” (“Наше время”).