Наш Современник, 2005 № 01

Мне страшно трудно было решиться уехать, оставив жену. Долго не мог этого сделать, но другого выхода не было. Конечно, знать, что ты в безопасности, а жена там… Этого и врагу не пожелаешь. Перед тем как уехать, обучил жену пользоваться обрезом. Когда я испытывал оружие на бой, пуля легко пробивала сороковку и наполовину заходила в следующую, заряд был усиленный. Поэтому я знал, что из квартиры можно легко пробить и дверь, и того, кто за нею. Также учитывал и психологию «джигитов»: если из квартиры стреляют, то полезть они вряд ли решатся. Кроме того, по моей просьбе один из знакомых чеченцев купил мне лимонку. Смешно, всю жизнь дарил женщинам только цветы, а собственной жене пришлось дарить оружие и учить ее убивать…

В общем, в том, что в квартире она будет защищена, я почти не сомневался, да и чечены-соседи знали, что там может быть сюрприз, разве что какие-то залетные могли попробовать. Но основная опасность была на улице. Ведь жена продолжала ходить на работу. Есть две профессии чокнутых, для которых служебный долг превыше здравого рассудка, — это врачи и учителя. Вот из-за этого я себе места не находил на работе и старался как можно чаще приезжать домой. Конечно, каждая поездка представляла собой рискованное предприятие. На участке от Москвы до Ростова всё было более или менее спокойно, от Ростова же начиналась неизвестность. Часты были и грабежи поездов, и просто убийства. Защиты никакой, милицию ничего не интересовало. Проводники предпочитали забиваться в свои купе и оттуда не высовываться, кроме как открыть и закрыть вагон на какой-то станции. Часто в окна летели камни и пули, поэтому рекомендовалось с наступлением темноты их зашторивать. В общем, приключений хватало, практически ни одной поездки без них не обходилось, но мне везло, даже стекло, рассыпавшееся на мелкие крошки от чьей-то пули, меня не сильно поцарапало.

Приезжая домой, опять садился за баранку, чтобы еще как-то подработать. С каждым разом это становилось все опаснее. Однажды, ожидая пассажира, заметил, что какой-то немолодой шакал в штатском нетвердой походкой направляется ко мне. Сразу понятно: ничего хорошего ожидать не приходится. Внимательно осмотрелся, вроде никто больше внимания на меня не обращает. Поставил обрез на взвод, положил между сиденьями, жду. Подходит.

— Эй, жид, отвези меня в шестой микрорайон.

Начинаю беседу, стараясь его не волновать.

— Понимаешь, друг, у меня нет бензина, рад бы, но не могу. Кстати, я не жид, а казак, если уж тебе интересно.

— Я тебе сказал, жид, ты сейчас меня отвезешь, или я кину тебе за сиденье гранату — и выскочить не успеешь.

Присмотрелся повнимательнее, может, и не врет, один карман у него оттопыривается, уж не знаю, граната там или яблоко, но на пистолет не похоже. Выскочить быстро из «запора» и вправду трудновато. Ставлю обрез стволом на дверку и направляю ему в живот.

— Ты вроде должен знать разницу между жидами и казаками. А теперь очень спокойно, медленно и молча, ты отходишь от машины, лицом ко мне, и не пытаешься дернуться или заорать, стреляю я хорошо.

Он сразу трезвеет и начинает бледнеть.

— Да, ты не жид, но я тебя еще поймаю…

Одной рукой завожу мотор, переключаю скорость и плавно трогаюсь. Еще метров двадцать-тридцать, высунув руку, держу его под прицелом… Смотрю в зеркала — он стоит неподвижно. Пронесло.

В марте поставил теще ультиматум: или продаем квартиру и уезжаем вместе, или я просто силком увожу жену.

Покупателя искать трудно, всё упирается в безопасность, но за месяц поисков вроде нашел из числа полузнакомых. Договорились, что деньги он отдаст в день нашего выезда в обмен на квартирные документы, так как квартиру мы приватизировали. Начали готовиться к отъезду. Основная трудность была с контейнером, а теща уперлась и без вещей уезжать не хотела. Используя знакомства и деньги, удалось раздобыть половинный, обошелся как золотой. Ну и с билетами на поезд пришлось потрудиться изрядно. В день отъезда, с утра, пришел наш покупатель и принес деньги. Половину того, о чем договаривались. Он стал плакаться, что сейчас у него все в бизнесе, наличных больше нет. Я понимал, что на этом можно поставить крест, так в итоге и вышло.

К вечеру приехала машина, и мы отбыли на вокзал. Наше купе оказалось занято, и мне пришлось изрядно посуетиться. В итоге погрузились, затащили тещу, закрылись изнутри и отбыли. На этом наша грозненская жизнь благополучно закончилась. Мы знали, что навсегда оставляем эту землю, на которой прошла большая часть нашей жизни, в которой остались могилы наших родных и друзей.

Когда приехали в Москву, в «Новостях» сообщили, что по Грозному пошли танки… За вырученные деньги мы не смогли купить даже маленькой однокомнатной квартиры. Спасибо, к тому времени мне выделили служебную, на территории нашей базы отдыха. И жизнь покатилась вперед.

Послесловие…

Что было дальше?

Судьба беженцев в родной стране, одна из миллионов. Скитание по Подмосковью, вынужденная эмиграция и прощальный «привет» ельцинского аппарата в виде лишения российского гражданства.

~