Наш Современник, 2005 № 03

Двери сирые,
Обветшалые,
Седовласыми мхами поросшие.
В них не просятся
Дети малые,
Не заходят и гости хорошие.

Голос песенный
Не доносится
Из оконца во дни разговенья.
И по лесенке
Скособоченной
Не сойдут ни Наталья, ни Ксения…

Нет хозяюшки,
Нет хозяина,
Нет и пса в конуре безродного.
Ни приветствия,
Ни прощания.
Только пугало огородное.

В палисаднике
Травы сорные;
Оскудела малина-смородина…
Здесь оставлена,
Кем-то брошена —
В обнищании — милая родина.

Перед распятием

Я берегу на Пасху скатерть.
Крестами вышита она…
Как называть Тебя в закате,
Когда повсюду тишина?

Как величать Тебя в печали,
Что слышать в имени Твоём?
Тебя на царствие венчали,
Ты внеземельным стал царём,

Я берегу на Пасху скатерть,
Когда с темна и до темна
Сверлит глазами нашу Матерь —
Из внеземелья — сатана;

Когда обуглившийся Феникс
Из пепла гордо не встаёт…
Что Ты в полях весенних сеешь,
Когда война мальчишек жнёт?

Когда безрукие вояки
Сидят с «протянутой рукой»?..
Я берегу на Пасху скатерть,
Чтоб растревожить Твой покой.

Воскресный дух

«В этой деревне огни не погашены…»

Н. Рубцов

Щедро льётся белый дым
Над сосновыми домами.
На окошках расписных
          пляшет «Русскую» мороз!

Русь по-прежнему в живых,
Не объятая умами,
Вся в наличниках резных
          и в ледышках женских слёз!

Мать

На холм высокий тьма упала,
Смягчив дневную духоту.
Два обезумевших опала —
С креста — отыскивали Ту,
Что отрекаться не умела
И сомневаться не могла…
Качнулся крест.
Рванулось тело.
На грудь упала голова…
Одна лишь Мать тогда сумела
Заметить в небе два крыла.

Андрей Ильенков ВЫШЛИ И МЫ ИЗ НАРОДА…

Интеллигент

«Я никогда не считаю до ста,
Прежде чем выстрелить — грех невелик,
И различать очертанья креста
Танка и купола я не привык» —

Сладостно очи закрыв, бормочу.
Сторож церковный. Пора закрывать.
Смилуйся, дедушка, я не хочу!
Джунгли там, дедушка, Дарвинов ад!

Декабрист

Уберите свидетелей и оставьте в покое
Пять повешенных пуговиц — не тревожьте уют:
Мне казалось, что жизнь моя — это что-то такое:
Или будет восстание, и меня не убьют.

Мне казалось, что боль моя оставляет мне право
Обойтись без косметики рассыпать конфетти
(А когда меня вызовут в департамент расправы —
Завалить туда с песнями и с подарком уйти).

Чубука у Тургеневых не сосите, не верьте:
Никому не обещано ничего на Земле,
Кроме воли, но каждому сердобольные черти
Счастья страшную трещину по губам провели.

Перепью сотню хамов я (но до Ноя не допил),
Я в углу обезьянника, арестован и гол,
Я язык мой из уст моих изблюю, ибо тёпел —
И претят междометия, и неведом глагол.

* * *

«Вышли и мы из народа по пояс…»