Наш Современник, 2005 № 03

Сквозь тёмное окно в пустынной вышине
Желтеет месяц сумрачно и строго.
Чуть светится покатая дорога.
Косые тени дремлют на стене…
У подостывшей дряхлой печки стоя,
Назад подавшись, чувствую спиною
Камней белёных робкое тепло, —
Как старческую бережную ласку.
Там, за трубой, грибов сушёных связку
И зеркальца потухшее стекло
Старушка-печь хранит который год.
А тьма всё гуще. Скоро ли восход?
Вот, крадучись, усатый мышелов
Неслышно пробирается к сараю.
Прислушавшись к окрепнувшему лаю,
Спешит скользнуть под прочный низкий кров.
Вдруг — треснуло над самой головой.
Наверно, спать улёгся домовой.
На полочке всё тикают часы,
Отсчитывая медленно мгновенья.
За окнами — лишь лунное свеченье
Порой играет в капельках росы.
На поле дня уж клонятся весы,
Но спящий мир всё медлит с пробужденьем.

Медлительна осенняя заря.
Неспешна ночь в начале сентября.

* * *

«Январский день высок, как Божий храм…»

Январский день высок, как Божий храм.
В узорных окнах — солнечная вьюга,
Вздымается торжественная фуга
К слепяще-ярким облачным горам.

Открыта степь набегам и ветрам,
Ползёт позёмка в балки и яруги,
Вытёсывает ломкие заструги,
Сувои наметает по буграм.

Трепещет солнце венчиком алтея,
Но через час уж вихревые змеи
В морозной мгле, сплетаяся, гудят.

И чудится порой, что в свете целом,
Куда ни кинь тревожно-чуткий взгляд —
Снега, снега, два цвета — синий с белым.

Екатерина Федорчук (26 лет, Саратов) Я ЗНАЮ, ЧТО СЧАСТЬЯ НЕ СТОЮ…

«Хорошо золотому лучу…»

Хорошо золотому лучу
трепетать на ресницах заката.
Я тебя никогда не прощу,
потому что сама виновата.

На дороге, как белая мышь,
островок прошлогоднего снега.
Ты меня никогда не простишь,
это альфа, и это омега.

Тонок хруст запоздалого льда,
И почти неизбежна расплата.
Пусть растает моё «никогда»
ностальгическим словом «когда-то».

Любовь

Я знаю, что счастья не стою,
Но всё же молю поутру:
— Пусть вспыхнет иссохшей листвою,
Растает, как дым на ветру.

Захлопнется эта страница,
пройдёт и восторг, и испуг.
Пусть плачет, как синяя птица,
зимой улетая на юг.

Пусть станет немой и глухою,
в стихах обретая покой,
словесной шуршит шелухою
под чьей-то тяжёлой ногой.

И пусть, не дожив до рассвета,
потушит костёр, как вода,
и пьяной слезою поэта
сбежит по щеке в никуда.

* * *

«Виновник стольких зол и бед…»