Наш Современник, 2005 № 05

Ксения Мяло ПОРТРЕТ РОССИИ НА ФОНЕ УКРАИНЫ

Статья была уже написана, когда, с неотвратимостью «хроники заранее объявленной смерти» (Г. Маркес), совершилась ещё одна «цветная революция» — на сей раз, как и ожидалось, в Киргизии. И эта новая «цветность» — предполагалось, что прообразом явится бескрайнее поле цветущих тюльпанов, однако дым и гарь пожаров, явственный привкус конопли заметно микшировали картину — теснит уже отходящий в область цитрусово-новогодних воспоминаний оранжевый нон-стоп карнавал на Майдане Незалежности.

Но и Бишкек ещё не конечная остановка — нам ведь обещана, притом устами людей, реально вершащих сегодня судьбы мира, целая серия разноцветных революций, с называнием едва ли не точных дат и мест, одно из которых Россию, казалось бы, должно было взволновать особо: Минск. Однако её граждан, похоже, сегодня уже вообще мало что способно взволновать — в особенности из происходящего за пределами собственного места проживания и конкретных забот собственной жизни. Последние же это вовсе не обязательно заботы бедняков; напротив, все прошедшие с распада СССР годы показали, что способность реагировать на события, развивающиеся на постсоветском пространстве, и, кстати сказать, улавливать их прямую связь с тем погружением в бездну деградации и обнищания, которое сегодня явственно становится уделом России, присуща скорее людям, отнюдь не слишком преуспевшим в принципиально асоциальном и безнравственном укладе жизни, утверждающемся в нашем Отечестве. Или тем, кто, пусть и не принадлежа к самым обездоленным, оказался невосприимчив к вирусу «успешности» любой ценой. Их меньшинство, что и показали январско-февральские события, связанные со вступлением в силу печально знаменитого закона № 122. Их, вопреки ожиданиям многих, оказалось ничтожно мало среди молодёжи, в целом не поддержавшей протест стариков, из чего, я убеждена, на соответствующих уровнях уже сделаны соответствующие выводы и последствия чего нам всем предстоит ощутить довольно скоро. Не стану утверждать, что это будет приятное ощущение.

Но вот тем, для кого связь событий собственной жизни с жизнью страны и связь жизни страны с тем, что происходит за её нынешними рубежами, остаётся очевидной и несомненной, как раз имеет смысл снова попристальнее, уже не через призму ежедневных телевизионных впечатлений, всмотреться в события «оранжевой революции». Ибо именно ей, а не её формальной предшественнице, грузинской «революции роз», принадлежит совершенно особое место в том, что Дж. Буш на встрече с российским президентом в Братиславе назвал «второй волной» — имея в виду события конца 1989 года в Восточной Европе, получившие кодовое наименование «бархатных революций». Начавшись разрушением Берлинской стены, они затем привели к пересмотру итогов Ялты и Потсдама, а вскоре — и к разрушению самого СССР. Сценарный их характер, роль западных держав и спецслужб в их детонировании и развитии уже хорошо известны, исследованы и описаны во множестве серьёзных работ и в мемуарах «видных персон», стоявших у кормила всего процесса. И, конечно же, Горбачёв знал, о чём говорил, когда, ещё до окончательного завершения «оранжевого» цикла на Украине, подарил миру очередной афоризм: «Стена пала во второй раз!»

Позвольте, какая стена? Ведь Варшавского договора давно нет, нет и Союза, нет и стратегического паритета; НАТО беспрепятственно расширяется на восток, и не сама ли Россия, на памятной встрече Бориса Ельцина с Лехом Валенсой в августе 1993 года, в Варшаве дала своё «добро» на это продви-жение — тогда, в силу какого-то остаточного рефлекса, такое «добро» ещё требовалось, хотя бы для проформы¹.

Не она ли всё уступила на Балканах, не она ли дала зелёный свет размещению американских военных баз в бывшей советской Средней Азии? Не она ли, наконец, в 1991-м, а затем в кровавом 1993 году была восславлена и ведущими политиками Запада, и главными делающими погоду западными СМИ как едва ли не флагман демократии на просторах бывшей «империи зла»? И вдруг — оказывается, снова нужно рушить какую-то «стену», и эта ответственная роль доверяется Киеву, как в своё время она была доверена Варшаве. Впрочем, стоит напомнить здесь, что едва ли не самый сокрушительный удар по уже агонизирующему СССР был также нанесён Киевом — а именно всеукраинским референдумом о независимости. Нанесён, конечно, не в одиночку. Тогда Дж. Буш-старший, в нарушение всех норм международного права и даже не посчитавшись с вроде бы особыми отношениями, сложившимися между ним и Горбачёвым, пообещал признать Украину ещё до референдума, что не могло, конечно, не повлиять на его итоги.