Наш Современник, 2005 № 07

Теперь же, помянув ещё раз мученика за Россию Хлебникова, приведём его слова о своей духовной родине, ставшие, как оказалось, завещанием: «Даже во времена своего самого бурного развития Русь мало ущемляла свои малые народы и иноверцев. Этим российская империя отличалась от всех других империй. Вероятно, такая политика связана с широтой русской земли (ведь на Руси всем место есть) или с широтой русской души. Но мы не должны забывать, что Россию создали не мусульмане, не татары, не немцы, не евреи, не грузины. Россию создали русские. Сегодня враги России как только не называют русский народ: сборище лентяев, дураки, пьяницы и воришки, люди, по словам Бориса Березовского, с „рабским менталитетом“. Но будь русские такими, разве освоили бы они одну шестую земного шара, построили бы великую цивилизацию? Из тысяч и тысяч племён, которые появились на свете на протяжении тысячелетий, только единицы смогли создать великую цивилизацию. Русские из этих избранных народов».

Наши враги судачат: это всё в прошлом, а теперь… Злоба застит им глаза. В грядущих веках мир будет вспоминать, как о подвиге, что в безумных 90-х годах наши учителя, месяцами не получая зарплаты, учили детей. Нищие врачи лечили больных. Полуголодные инженеры в нетопленых цехах и лабораториях изобретали новейшую технику. Ясно теперь, что обвалом «перестройки» и «реформ» угробить русский народ не удалось. Даже наши старики-пенсионеры вышли на улицы против дубинок ОМОНа и заставили струсить бесстыжих правителей. Нет, рановато Борис Абрамович и прочие бежавшие из страны олигархи хоронят наш народ.

Сейчас разные телемудрецы с одесским произношением занялись, как они выражаются, «поисками русской идеи». Ищут в самых тёмных закоулках, но не находят, разумеется. А вот наш Павел Хлебников высказался тут чётко, просто и кратко: «Русская Идея — это любовь к России и русской истории, русской культуре и русским героям. Всё. Точка». Ну какой Глеб Павловский может произнести такое?..

И вот последние слова погибшего русского героя: «Судьба определила России особый путь, путь кровавый и изнурительный, совсем не похожий на путь остальных европейского семейства. Видимо, связано это было и с огромным пространством, занимаемым Русью, и с её расположением на границе Европы, и с её призванием служить последним защитником православного христианства. Ни один народ в мире не принёс такого великого количества жертв в защиту своей цивилизации… И несмотря на всё, Русь уцелела. Да, это поистине уникальный исторический путь».

Будем же мы и ныне достойны этого пути.

КРИТИКА

Олег Михайлов «ИЗ ВЫВОДОВ XX ВЕКА»

Так ёмко и ответственно назвал свою книгу Пётр Палиевский.

В предисловии он ограничил её проблематику лишь областью литературы. Автор говорит об опасностях и угрозах, какие несли (и несут) подлинному словесному искусству противостоящие силы — от вышедшего из мрака и чуть не полностью оправданного «литературного сальеризма» и до «наркотических приёмов», которыми обозначены «все виды прямого воздействия на наши ощущения вместо открытия ими реальности».

Впрочем, литература подлинная, её творцы, утверждает П. Палиевский, «защищали жизнь, уводили её из сетей обмана и наделяли трезвым пониманием, не разрушая надежд. Пусть отрывочно и не прямо, через пропасти и провалы, в них видна дорога, которая выводит нас из XX века в предстоящие времена».

Надо сказать, что в этом прологе автор явно сужает проблематику своих работ. Да, конечно, литература, изящная словесность, но и искусство отошедшего столетия в целом, и философия живой жизни — её полноправные герои, что подтверждается персонально: В. В. Розанов, П. А. Флоренский, А. Ф. Лосев, евразийцы, а также «антигерои», творцы модернизма и постмодернизма (к примеру, выдающийся кинорежиссер Ингмар Бергман, знаменитый художник Пабло Пикассо, «раскрученный» композитор Арнольд Шёнберг).

В отличие от большинства пишущих, П. Палиевский излагает содержание не словами, а сгустками слов — мыслями. По разным поводам к его формулам обращались критики, поэты, прозаики. Вспоминаю, как, например, Лев Аннинский, растворяя — уже в словах, — обращался к образу фантомов (одноимённая статья Палиевского). Да и я сам не раз — в докладе о Тургеневе в Колонном зале, в юбилейном 1988 году, или в первой в Советском Союзе статье о Набокове, опубликованной в журнале «Москва», — пользовался идеями Палиевского как стартовым отсчётом.