Наш Современник, 2005 № 10

И летом 2003 года, прочитав все «антикуняевские» выступления в «Новой Польше» (а их набралось за год с лишним аж целых пять), я ответил полякам всем сразу (на каждый чих не наздравствуешься) статьёй «Братец кролик в европейском и мировом зверинце» («НС», № 10, 2003 г.) и решил, что на этом полемика заканчивается. Наивный человек! В течение последующих полутора лет «Новая Польша» напечатала всяческих выпадов в разных жанрах ещё столько же¹. Но, как это ни смешно, взвизгивая по поводу книги «Шляхта и мы» чуть ли не в каждом номере, шляхтичи одновременно тужатся изобразить дело так, что мои статьи о поляках настолько беспомощны и ничтожны, что польская общественность не желает ни замечать их, ни разговаривать о них. («Разумеется, никто в Польше не стал платить ему той же монетой» — из статьи Е. Помяновского. Платят. Да еще как!)

А может быть, были более правы журналисты из «Московских новостей» Д. Бабич и В. Мастеров, которые в своём либеральном и откровенно антирусском издании первыми (в июле 2002 года) так осветили польскую реакцию на очерк «Шляхта и мы»:

«Польша бурлит от статьи главного редактора „Нашего современника“, польские газеты и журналы начали дискуссию о самом антипольском памфлете со времён Достоевского. Воображение впечатлительных варшавян потряс главный редактор „Нашего современника“ Станислав Куняев, выступивший на страницах собственного журнала со статьёй „Шляхта и мы“. При этом признают: это самая основательная попытка освещения польско-русской темы».

Полонистка и переводчица Наталья Подольская, живущая в России, сетует на страницах журнала, редактируемого Ежи Помяновским:

«Конечно, добрая воля „Новой Польши“ разобраться или не разбираться глубже в злопыхательских нагромождениях тов. Куняева. Жаль только, что наших полонистов и нашу печать они, насколько я знаю, оставили почему-то безразличными и безучастными…».

Не надо жалеть, гражданка Подольская: российская пресса и её читатели не остались «безразличными и безучастными» к моим «злопыхательским нагромождениям». Помимо «Московских новостей» о них писала «Литературная газета» в статье П. Жихарева «Шляхетский гонор и северный колосс», в журналах «Дружба народов» и «Отчизна» были статьи полонофила Льва Аннинского… А в журнале «Родина» (2004, № 7) статья историка Геннадия Матвеева, в которой последний, по словам Помяновского, «или повторяет инсинуации Куняева с той же клеветнической целью, или он стал жертвой незнания и небрежности». Можно вспомнить отчаянные вопли Валентина Оскоцкого, кажется, в «Лит. вестях», а уж читательских откликов в «Наш современник» после публикации в нём очерка «Шляхта и мы» не счесть. До сих пор приходят. Книга стала популярной. Читатели её ищут. Три издания, вышедшие за два года, распроданы. И вообще вся ваша возня на тему: замечать или не замечать антишляхетское сочинение Станислава Куняева — напоминает мне грубый русский анекдот, в котором встречаются два соседа и один говорит другому:

— Иван, а ведь ты спишь с моей женой. Это — нехорошо.

— А жена твоя говорит — хорошо! Вы там в своей семье разберитесь сами.

Так что разберитесь, панове, сами в своей собственной семье, чтобы не быть в идиотском положении, в каком вы находитесь сегодня.

* * *

Интересно то, что в самую пристрастную и въедливую полемику со мной чаще других вступает главный редактор «Новой Польши». Я, видимо, «достал» его настолько, что он начал откликаться не только на «антипольские» мои работы. В частности, неутомимого Ежи очень взволновала моя статья из мартовского номера (2004 г.) «Нашего современника». Прочитав её, пан Ежи буквально вышел из себя: во-первых, от возбуждения переврал название статьи, окрестив её «Крупнозернистые поэты» (у меня — «Крупнозернистая жизнь»), а во-вторых, написал неправду, будто бы она «направлена против русского поэта, которого в Польше особенно ценят и любят», — против Осипа Мандельштама.