Наш Современник, 2006 № 05

Для характеристики поэта и человека Виктора Тимофеева достаточно одного слова — патриот. Патриот Мурманска, патриот России, патриот славянства. И ещё — патриот поэзии, средствами которой он выражает все свои чувства: радость от ощущения жизни, любовь к родной земле и людям, впечатления от встреч и поездок… Но чаще всего, как сказал об этом в предисловии к сборнику “Гей, славяне” сам автор, стихи рождаются от боли. А причин для неё наше апокалипсическое время даёт более чем достаточно: “Какие бездны мерзости открылись! / Какие беды Родину трясут! / Перевернулся мир… Вверху — бескрылость, / Всемирный Блуд вершит свой Страшный суд. / Едва стоит несчастная Россия. / Народ в чужие рубища одет. / Жалеть людей — сердечной нету силы, / А презирать — душевной силы нет…”.

Стихи Виктора Тимофеева последнего периода предельно публицистичны, это почти что рифмованные политические манифесты, с тем только отличием от воззваний различных партий и движений, что они до самых краёв наполнены живыми, просто-таки кипящими чувствами поэта, которые автору порой с превеликим трудом удаётся удержать от впадания в экстремальные крайности. Хотя, надо признать, для этого и существуют сегодня весьма серьёзные основания: “Война в России. Мор. Пожар. Позор. / Курс — на погибель русского народа. / В Кремле, где сел пьянчуга, вор, позёр, / Тасуется краплёная колода. / Так что же — так и будем прозябать, / Надеяться на жалкие подачки? / И с потасовкой путассу хватать, / И с голоду впадать в запой и в спячку? /А может, НАДО БРАТЬСЯ ЗА ТОПОР?..”.

Будучи по всем признакам врождённым лириком, Виктор Тимофеев работает почти исключительно в жанре поэтической — социально-философской по своей направленности — публицистики, решая поэтическими средствами крайне болевые для нашего гражданского общества вопросы: “Русский вопрос! Поднимайся и спрашивай! / Что тут осталось у нас в кладовых? / Пепел, да гнилость, да мыши и шашели? / Пусто, как в драном кармане вдовы? / Спрашивай: быть иль не быть всему русскому? / Храмам сияти, а песням звенеть? / Полю пшеничному, тёплому, хрусткому / в хлебы свиваться и брагой кипеть? / Русский вопрос — не в укор белорусскому. / И украинскому он — не в упрёк. / Также — татарскому, манси, якутскому / русский как брат и как дружбы зарок. / Он поперёк — воровскому исчадию, / людям с гражданством двойным и тройным, / монстрам с двойною душой беспощадною, / вставшим войной против нашей страны…”.

Есть в мире одна закономерность, облечённая в формулу: “Когда говорят пушки — молчат музы”. Похоже, у неё имеется и обратное прочтение: “Когда молчат пушки, вынуждены говорить музы”. И сегодня, когда наша Армия ещё не сказала своего слова в битве за Россию, сражаться за неё приходится не пушкарям, а поэтам…

ПЛОЩАДЬ ПЕРВОУЧИТЕЛЕЙ. Литературно-художественный и общественно-политический альманах. — Мурманск, 2000-2004.

Издаваемый при поддержке администрации города-героя Мурманска и Мурманского городского совета депутатов альманах “Площадь Первоучителей” является мощной трибуной не только для писателей-мурманчан, но и для выступления других деятелей культуры области, а также учителей, политиков, учёных — всех, кому есть что сказать читателям во имя сохранения нашей национальной, культурной и государственной самобытности, во славу родной земли и истории. И сказанное, надо признать, звучит довольно веско.

Например, второй номер альманаха полностью посвящен творчеству почётного гражданина города Мурманска, почётного радиста СССР, почётного работника морского флота СССР (более 20 лет проработал на атомоходе “Ленин”), одного из инициаторов воссоздания в России праздника славянской письменности и культуры Виталия Маслова (1935-2001). B. C. Маслов — фигура для мурманских литераторов знаковая, его нравственный авторитет настолько высок, что собратья по литературному цеху в течение десяти лет доверяли ему руководство Мурманским отделением Союза писателей России. Но главное, конечно, не должность, а слово Маслова — весомое, честное, переполненное невыразимой болью за Россию и всё в ней происходящее… Она-то, эта боль, и сожгла его на самом пике его творческой и человеческой зрелости, когда бы только писать да писать, содействуя своим талантом укреплению духовной мощи Отчизны. Но нет, не дали — отняли главное дело жизни, извратили великий замысел…

“Официальный День славянской письменности всё безнадёжнее, — писал он в исповедальном эссе “На костре моего греха”, — в руках идейных его ненавистников, которых более всего страшит будущее единение славянское и величие… Похоже, ради этого, чтобы в руки взять, и сделали День официальным. Очередная бумага из Министерства культуры: оргкомитет очередного Дня письменности, ни одного писателя… Это — уже естественно и не вызывает удивления, знаем, с кем дело имеем.

Удивляет другое: митрополит, пока ещё включаемый в оргкомитет, молчит, благодушествует, не требует включения представителей хотя бы Союза писателей России, которые возвращали праздник на нашу землю…”