Наш Современник, 2006 № 10

После фильма был танец медведей. Зайцы и белочки дарили подарки, как герои Лёниных стихов. После этого завыла пурга, полетели кучи конфетти, и на сцену вышли, стуча лыжами, туристы, идущие в тайгу к Лёне. Зажгли костёр на листе асбеста, поставили треногу с котелком и стали читать Лёнины стихи по новеньким книжкам. Метель стихла, и на сцене появилась декорация нового Лёниного дома, почему-то с шатровой церковью и указателем — Юго-Александровка. Оказалось, что лыжники принесли в рюкзаках весь тираж новой Лёниной книги. А в завершение вышел хор ветеранов, совсем старухи и старики, с пихтовыми ветками. Пели песню на стихи Гержидовича и музыку Сергеева “Банька”. Спели, затем каждый похлопал Лёню веником и свалили все веники во внушительную кучу.

После представления пили холодное белое вино и шампанское под сувенирный шоколад. Замёрзли как цуцики.

Я договорился весной устроить читку своих стихов в содружестве с Камерным симфоническим оркестром Кузбасса, чтобы побольше Гершвина и Миллера было. Вот не знаю, какую музыку подобрать к “Маше-сиротке”.

Ваш

Виталий Крёков

8 февраля 2005 г.

Дорогой Станислав Юрьевич, Стасик!

Двухтомник твой прилетел ко мне неожиданно. Спасибо. Многие главы я читал в “НС” и называл тебя отважным. В первый же день перечитал главы об Америке и заново — о В. Шутаеве, Б. Слуцком.

Фотографии твоих предков заставляют еще раз поплакать о старой России. Ее чудо, величие, красоту лиц, породу русскую надо бы почаще славить в “Нашем современнике”, а?

Я думаю, Стасик, в будущем нам следует написать хоть немножко о младых летах… Под музыку нежной благодарности сожаления о разрушенном царстве, в котором мы росли.

Виктор Лихоносов

Дорогой Станислав Юрьевич!

Продолжаю наш разговор о судьбе писателя в провинции. Мне кажется, что тема эта весьма спекулятивная. Я не считаю, что любой поэт или прозаик, живущий не в столице, чувствует себя плохо. Надо признать, многие наши собратья по перу весьма лукаво тянут в общем хоре: “Ах я бедный, живу вдали, все другим, а мне — ничего”. Между тем большинство уважаемых коллег успешно реализуют свои дарования там, где родились, — в том числе и в провинции.

Дело в том, что творчество большинства писателей, даже весьма талантливых, нуждается в контексте. И часто этот контекст — их малая родина. Описания родной местности, узнаваемые персонажи, личное знакомство писателя со своими читателями в таком случае только помогают успеху произведений. Если бы то же самое написал литератор “со стороны” — на его творения, может быть, и не обратили бы такого внимания. Но когда “свой” пишет о “своих” и его можно встретить на улице и в магазине — это повод для всенародной любви в пределах своей местности. Это не плохо, не хорошо, это особенность дарования. Переселись такой писатель в столицу — и к нему уже не будет подобного интереса ни в столице, ни на родине.

Многие об этом даже не догадываются, а иные и лукавят: “Жил бы я в Москве — знал бы обо мне весь мир!”.

Куда как вреднее жить в провинции литераторам, в творчестве которых есть широкие обобщения. Они мало кому интересны на родине и вдобавок ощущают свое одиночество в отрыве от плодотворной для них среды, а она по известным причинам как раз именно в столице и находится.

Мой земляк Николай Заболоцкий догадался уехать в столичные города еще в юности, это благотворно сказалось на развитии его таланта. Но на родной для него вятской земле мало кто знает его имя, хотя Заболоцкого изучают в школе. Зато страшно вымолвить, кого иной раз ценят как поэта.

Увы, Заболоцкий ничего не написал об Уржуме, где он рос; не удосужился воспеть географию родных мест. А что воспевал? Гурзуф, Сухуми, Сибирь, Комсомольск-на-Амуре и “абстрактную природу”. Короче говоря, “не наш” поэт, неблагодарный какой-то.

Капитализм, усиливая местнические настроения, не особенно ущемляет писателей, ориентированных на свою местность. Практика показывает, что они легко находят спонсоров для издания своих произведений, уважаемы в обществе и ограничены разве что в тиражах своих книг; но это уже, как говорится, макроэкономический фактор.

Куда беспощаднее сегодня работает в писательской среде другой закон капитализма — “Боливар не вынесет двоих”.

Не секрет, что определенная часть российских писателей хотя бы в какой-то мере сохранила возможность “жить нормальной жизнью”, то есть полноправно участвовать в литературном процессе, зарабатывать на жизнь писательским трудом или организаторской работой в сфере литературы. Это можно считать большой удачей, если учесть, что остальные “сброшены” капиталистическим Боливаром на грешную землю.