Наш Современник, 2008 № 09

Почти сразу Шипилов очень подружился с моей сестрой Мариной, журналисткой одной из новосибирских газет, и стал бывать у нас дома практически ежедневно. В наш дом потек за ним бесконечный круг его друзей и знакомых. Николай был знаком практически со всей творческой средой Новосибирска, да и не только творческой. Среди его друзей были писатели, поэты, журна-

листы, художники, актеры, ученые, музыканты, военные, спортсмены и люди самых экзотических профессий - к примеру, патологоанатомы. Через нашу квартиру прошли десятки, если не сотни, новых знакомых - его друзей и подруг. И, надо признаться, наши родители быстро устали от этого нового ритма жизни…

Мы оказались в сложной ситуации. С одной стороны, хотелось поддержать талантливого, бездомного и неприкаянного человека, дать ему возможность сесть, наконец, за письменный стол. С другой - пьянящий воздух непрерывного праздника, всегда окружавший Шипилова, действовал на нас столь сильно, что мы и сами нередко становились инициаторами веселых застолий. Коля радостно поддерживал наши инициативы, знакомил нас со всеми новыми друзьями, приезжавшими повидаться с ним со всех концов страны. Каждая встреча превращалась в потрясающий домашний концерт. Сколько людей уходили покоренными волшебным пением "божией птицы", как позднее назвала Шипилова поэтесса Валентина Невинная! Какое-то электрическое поле всеобщего обожания, окружавшее тогда Николая, я помню и ощущаю до сих пор.

Мне неоднократно приходилось наблюдать, как люди самых разных эстетических предпочтений с одинаковым восторгом воспринимали песни Шипи-лова. Помню, как мой товарищ, новосибирский искусствовед Володя Назан-ский - эстет и блестяще образованный человек, впервые послушав у нас на кухне Колины песни, восхищенно выдохнул: "Я пережил экстазис!" Помню, Коля что-то говорил о поэзии обэриутов, о Хармсе, Вагинове, и Назанский очень высоко оценил широту литературных взглядов Николая, отметив в то же время некнижный характер его песенной эстетики: "Он глубоко знает жизнь!" Помню также, что Колины песни произвели большое впечатление и на другого блестящего эстета, профессора филологии, специалиста по творчеству Высоцкого Юрия Владимировича Шатина. Особенно он умилился вторым шуточным финалом шипиловского хита "После бала":

Никого не пощадила эта осень,

Даже дворница, что листья в рай сгребала,

Поскользнулась, захромала,

Видно, ногу поломала -

Так кончаются романы после бала…

Колины убеждения и религиозные искания

В те года Николай казался нам с сестрой полностью сложившимся человеком, настолько битым и закаленным жизнью, что повлиять на его взгляды было очень непросто. К этому времени сформировались и его жизненная философия, и политические взгляды, и творческие принципы. В споре между славянофилами и западниками он был, конечно, на стороне первых. Помню, на вопрос: кто ему ближе - евразиец Лев Гумилев или русский патриот Владимир Чивилихин, он без колебаний выделил второго. В то же время острый ум, здравый смысл и великолепное чувство юмора не позволяли ему отождествлять себя с зарождавшимся тогда националистическим движением, которое позже оформилось в движение общества "Память". Еще в большей степени критичен он был в своих художественных пристрастиях. В этом отношении он был весьма взыскателен, я бы сказал - аристократичен. Не любил прямолинейной пропаганды, декларации идей ни в жизни, ни в творчестве.

Художественный вкус у Коли был врожденным, и все же в юности немалое влияние на формирование шипиловской поэтики с ее бесподобной игрой слов, свежестью метафор, внутренними рифмами оказали такие своеобразные поэты, как "поэт-дворник" Иван Овчинников и (до некоторой степени) "поэт-грузчик" Анатолий Маковский. Молодость Коли прошла в тесном общении с кругом авторов из литобъединения Ильи Фонякова 60-70-х годов, позже названным "Гнездом поэтов". Помимо Овчинникова и Маковского, в этот круг входила целая плеяда талантливых сибирских писателей: Петр Степанов, Александр Денисенко, Валерий Малышев, Нина Грехова, Жанна Зырянова, Нина Садур, Петр Кошель. Эта творческая школа, где кипели жаркие литературные споры и слагались основы новой поэтики - неприятие "красивости", "литературности" текста, ориентация на разговорную речь, особый "старо-

русский" синтаксис, - по признанию Коли, была очень важной для него. Она помогла ему соединить народность главной темы с аристократической простотой и изяществом формы.