Наш Современник, 2009 № 01

К моменту завершения реформационного процесса доля госсобственности в экономике стран Восточной Европы оказалась существенно выше, чем в России. В наиболее продвинувшейся в реформировании системы социализма Польше к 1996 г. частный сектор составлял лишь 56%. В более консервативной Румынии он и вовсе находился на отметке 35%. И это при том, что, по сравнению с СССР, уровень этатизации экономики был в восточноевропейских странах ниже, а ниша частной собственности, пусть и в крайне ограниченном масштабе, существовала и в дореформенный период.

Негативные последствия имело разрушение кооперативной системы в аграрном секторе. Кооперация, представлявшая собой универсальный путь аккумуляции ресурсов в сельскохозяйственном производстве, была отнесена реформаторами к порокам социализма. Возникшие в ходе реформы мелкие наделы частных хозяев отличались крайней неэффективностью. Для большинства из них была характерна инволюция от товарного производства к натуральному. Вектор развития был задан, таким образом, не в сторону перехода к рыночной экономике, а в противоположном направлении реанимации дото-варного уклада. До настоящего времени в аграрном секторе некоторых из восточноевропейских стран все еще сохраняется (вот уже более 15 лет) отрицательная динамика⁹.

Начало перестроечного процесса и реформ в Восточной Европе проводит четкую грань в соотношении динамики ее развития с мировыми показателями. Если еще в середине 1980-х гг. восточноевропейские страны опережали в целом по темпам роста ВВП западноевропейские, то к началу 1990-х гг. соотношение уже принципиально изменилось. Запад Европы продолжал развиваться в прежнем ритме, тогда как на Востоке случился обвал¹⁰. Не в этом ли сбое экономического развития одной из конкурирующих сторон в глобальном соперничестве двух систем стоит искать истинные причины реформационного радикализма, стремление навязать восточноевропейским странам и России советы по использованию неолиберальной модели, которая в таком виде не существовала ни в самих США, ни в западноевропейских государствах?

Казалось бы, посткризисный восстановительный рост в 1990-е гг. должен был, по меньшей мере, компенсировать отрицательную динамику периода "шоковой терапии".

Однако этого не произошло. Посткризисные темпы роста ВВП оказались в целом ниже по отношению к переломному в направлении спада году функ-

ционирования социалистического хозяйствования соответствующих госу-дарств¹¹. Могут возразить, что для оценки подлинной эффективности реформ недостаточен указанный временной лаг. Тогда компенсационный подъем должен бы быть зафиксирован с несколько большей задержкой во времени. Но и с началом второго постреформенного десятилетия бурного развития восточноевропейских экономик не последовало. Доля Восточной Европы в мировой хозяйственной системе последовательно снижается. Ее геоэкономическая роль падает¹². В ранжировке экономик по общему объему ВВП все восточноевропейские страны сместились на более низкие по отношению к советскому периоду места¹³. Таким образом, можно констатировать, что либеральные реформы ни в одной из стран Восточной Европы себя не оправдали. Их цели не были достигнуты. Траектория постреформенного развития принципиально отличалась от прогнозируемой.

Еще более катастрофические последствия для национальных экономик имел опыт неолиберального реформирования на постсоветском пространстве. Большинство бывших республик СССР, включая Россию, по сей день не достигли показателей общего объема ВВП советского времени. Для части из них даже уровень 1980 г. пока остается недостижимым ориентиром.

Напомним, что после окончания Великой Отечественной войны для восстановления довоенных показателей развития экономики Советскому Союзу хватило пяти лет. С начала же неолиберальных реформ минуло уже, выражаясь госплановской терминологией, более трех пятилеток. Характерно, что среди тех республик бывшего СССР, которым всё же удалось перекрыть экономические показатели 1990 г., находятся Белоруссия, Узбекистан и Туркмения - государства, избравшие наименее радикальную модель интеграции в рыночную систему. Представляя Советский Союз, его субъекты имели значительно более весомые экономические позиции в мире, чем после обретения государственной независимости. Их доля в мировом ВВП и места, занимаемые в мировом ранжировании национальных экономик, существенно понизились по отношению к советской эпохе. Только Туркменистану (традиционно критикуемому за недостаток демократизма) удалось удержаться в итоге на той же позиции, которую он занимал прежде¹⁴.

Китайская модель