Наш Современник, 2009 № 01

В целях оправдания реформаторской практики в России в общественное сознание активно внедряется концепт о невозможности при проведении реформ обойтись без временного спада. Масштабы этого спада будто бы запрограммированы степенью болезни реформируемой системы. Для более продвинувшегося в реализации коммунистической доктрины СССР объективно предполагалось якобы и более глубокое кризисное погружение, чем для сохранивших элементы частнокапиталистического уклада восточноевропейских государств¹⁵.

Однако опыт реформирования Китая, связанного, как и Советский Союз, с традицией экономики огосударствленного типа, показывает, что кризисы при переходе от административно-командной к рыночной модели вовсе не обязательны. Напротив, умелое проведение реформ может само по себе явиться стимулирующим фактором, катализирующим экономическую динамику. Процесс реформирования в КНР растянулся уже на треть столетия и по сей день еще не завершен. За весь этот период не было зафиксировано ни одного экономического спада. А между тем большая реформа по переходу Китая к рыночной экономике включала пять этапов (1978-1984, 1984-1992, 1992- 1997, 1998-2002, с 2002 г.), каждый из которых обладал в рамках единой долгосрочной стратегии среднесрочным замыслом¹⁶. Конечно, за 30-летний период имелись и некоторые естественные замедления в темпах роста, но ничего подобного обвалу экономик стран Восточной Европы Китай за это время не знал¹⁷.

Россия имела реальный шанс избрать для себя китайскую модель реформирования. Предпочтение, как известно, было отдано неолиберальной монетаристской схеме. Ответ на вопрос, какая из альтернативных моделей реализации единой, казалось бы, стратегической установки перехода к рыночной системе более эффективна, наглядно иллюстрирует сопоставление динамики развития китайской и российской экономик в период реформ. К началу ре-

форм КНР отставала по показателю ВВП от РСФСР на 23%. Менее чем через десять лет, к 1997 г., - уже превосходила российский уровень в 6,5 раза. Последовавший затем в России дефолт позволил КНР обойти ее на некоторое время и по уровню душевого валового продукта¹⁸.

В отличие от России, волновой эффект восточноазиатского кризиса не так сильно затронул китайскую экономику. Если в 1980 г. Китай по объему ВВП находился на 10-м месте, то в 1990 г. - уже на 3-м, а в 2000 г. вышел на вторую строчку, потеснив Японию. Прогнозируется, что китайская экономика в ближайшее десятилетие обгонит американскую. В действительности она ее уже обогнала. 83% в структуре валового продукта в США составляют услуги - сектор условного производства, фиктивного капитала и фантомных величин. Так вот, при обоюдном вычете ВВП, связанного со сферой сервиса, Китай окажется выше в мировой экономической иерархии, чем Соединенные Штаты¹⁹.

Одной из монетаристских установок, реализуемых в экономических реформах стран Восточной Европы, являлась борьба с дефицитом госбюджета. Китайские реформаторы, на их счастье, не были связаны стереотипами монетаризма. Бюджетный дефицит признавался не только нормальным явлением, но крайне необходимым условием для динамичного развития экономики. Такая ситуация сохраняется в КНР на всем протяжении реформ, коррелируя с высокими темпами экономического роста. Характерно, что именно с началом реформ, стартовавших в Китае с ноябрьского пленума ЦК 1978 г., расходы в бюджете стали превышать доходы, хотя до этого поддерживалось положительное сальдо. Китайская бюджетная политика могла бы дать основания современным представителям высшей государственной власти в Российской Федерации серьёзно задуматься о целесообразности доктрины профицита любой ценой²⁰.

"Осторожность, постепенность и настойчивость" явились базовыми качествами китайской модели реформирования. Установка на сочетание плана и рынка была провозглашена в КНР ещё в начале 1980-х гг. Причём в лозунговой стратигеме пояснялось, что "плановая экономика - главное, а рыночная - второстепенное". Разграничивались сферы различных уровней планирования - полного директивного регулирования, частичного и направляющих плановых заданий. Возникший в ходе реформ частный сектор не был предоставлен стихийной саморегуляции. Механизм управления рыночным хозяйством поясняла следующая формула: "Государство регулирует рынок, а рынок ориентирует предприятие". Рынок, таким образом, не противопоставлялся, как в Восточной Европе, государственному управлению, а определялся в качестве одной из важнейших ее ниш²¹.