Наш Современник, 2009 № 01

"Уж такой пример подал, что дальше некуда ехать! - подумал Андрей сам о себе, расписавшись в удостоверении и еще в какой-то бумаге, на которой мельком увидел слово "Заявление". - Всю слободу на уши поднял - происшествие за происшествием пошли! Одно другого хлеще!"

Пока Бунтов внутренне осуждал себя, Петро раскрыл пакет и достал синий мундир с темно-красными лампасами, фуражку с околышем такого же цвета, а в придачу хромовые сапоги и блестящий черным лаком ремень. Все это богатство отдал Бунтову:

- Пользуйтесь и гордитесь формой! В такой наши деды защищали Отечество! А шинель, бекешу и всю остальную справу, вы, Андрей Николаевич, получите позже… И еще! - посуровев глазами, сказал Петро. - На ближайшем Кругу вы в торжественной обстановке получите боевое оружие - казачью шашку. А сейчас разрешите вручить удостоверение казака!

- Прежде-то, говорят, казаки сами себе справу добывали, а теперь вон какое внимание! - стушевался Бунтов.

- Это правило никто не отменял. Сын за вас постарался да кошевой атаман без внимания не оставил! Так что переодевайтесь и возвращайтесь домой казаком!

- Лихо у вас, ребята, это получается. Только в такую жару ничего не выйдет. Да и привыкнуть к кителю нужно. К тому же каждый день носить его необязательно, а лишь в торжественных случаях или по праздникам. Так что порядки я знаю!

Они еще немного поговорили и, распрощавшись с соседями Бунтова, вышли из палаты.

- А что, Андрей Николаевич, - напомнил о себе Петро, когда уселись в машине, - не нашли злодея, покусившегося на вашу жизнь?

- Разве залетного сыщешь? Они, залетные, как ведут-то себя: сегодня он, к примеру, в Электрике, а уж завтра его ищи на другом конце области, а то и еще дальше. Да и искать таких некому! Ради чего?

- Не скажите… - не согласился Петр, - это лет десять назад попустительство было, а теперь власть укрепляется, опять же казачество набирает размах. Не за горами то время, когда казаки повсеместно станут влиятельной силой! И до рынка в Электрике мы доберемся, не позволим, чтобы темные личности ущемляли трудовое крестьянство, тем более - калечили людей! А вашего злодея обязательно найдут. Пусть и не сразу, но возмездие будет неотвратимым!

Петр замолчал, словно говорил не минуту, а часа два, а Бунтов усмехнулся в душе: "Ищите, ищите! Пока найдете, Петух уж будет по углям на том свете скакать!" - и посмотрел на сына, желая по его лицу отгадать: знает он что-либо о Петухе или не успел узнать? Поэтому спросил:

- К матери-то заезжали или сразу ко мне примчались?

- Заезжали… Она уж поляну накрыла, ждет!

За мыслями да разговорами он не заметил, как доехали до Казачьей Засеки. Когда же проезжали мимо дома Розы, то Бунтов еще на подъезде к нему увидел синюю "Ниву". Начал вспоминать, у кого такого цвета машина, и вспомнил: у Темнова! "Вот так гусь! - удивился Бунтов. - От одного хмыря не успел отделаться, как новый объявился!" С самыми скверными мыслями Бунтов сел за стол, даже не стал примерять казачью форму, отмахнулся, когда Геннадий уж слишком насел:

- Сын, не цепляйся! Лучше за Петром поухаживай! - и показал на пальцах, как надо поухаживать: мол, налить человеку надо.

Действительно, когда уселись за стол, появилась бутылка, и Петр, хотя чуток стеснялся пить в одиночестве, но выпил с удовольствием и, едва успев закусить, сразу покрылся испариной.

- Хорошо пошла! - сказал гость.

Ну и слава Богу! - поддержал его Бунтов-старший. - Я бы и сам с удовольствием махнул за возвращение, но нельзя, здоровье не позволяет.

Более они почти не говорили: то ли духота действовала, то ли устали, но когда Валентина предложила чаю, все дружно отказались и вышли на улицу покурить. И тогда Геннадий предложил:

- Поедемте купаться!

Бунтов к приглашению остался почти равнодушным, потому что купаться ему было нельзя, а Петр подхватился:

- Вот бы любо!

Еще более загорелся вертевшийся рядом Данилка:

- Ура! - закричал он чуть ли не на всю улицу.

- Тогда в машину! - приказал Геннадий.

Через пять минут были на Алешне, у той самой лавы, где когда-то Бунтов набирал воду для полива и куда приезжал Герасимович. Геннадий ловко нырнул и через мгновение над водой раздался его восторженный голос: "Красота!" Петро же входил в воду осторожно, чуть ли не на ощупь, но плавал с удовольствием, отфыркиваясь и со свистом выдыхая воздух сквозь намокшие усы. Глядя на мужиков, и Бунтов спустился на лаву, осторожно сел и поболтал в воде голыми ногами.

- Бать, не отставай! - крикнул Геннадий.

- Рад бы, да не могу - заклеенный наполовину. Размокну. Накупавшись, они вернулись в слободу, каждый со своими мыслями:

Геннадию хотелось побыстрее отправиться в Москву, Петру допить бутылку, а Бунтову побыть одному, чтобы никто не лез в душу с разговорами.