Наш Современник, 2009 № 03

Тот ответил, что пролетят иногда, напортят воздуху и тут же исчезнут, потому что у них были осложнения с властью — то ли они кого-то сбили однажды, то ли, наоборот, грузовик сбил мотоциклиста. В общем, Глебке не везло, но он не очень и горевал, потому что с трудом мог вообразить эту встречу. И что за разговор у них мог произойти? О чем?

Прогулки с Бориком, коктейль из книг, интернета и телевизионного шума, детские наивные мнения и фразы взрослых — все, что, в общем соединяясь, и представляло собой его наивный жизненный опыт, лишало Глебку иллюзий и надежд, по которым раньше считалось, что все люди равны. А если и не равны, то только лишь своими дарованиями — голосом, музыкальным слухом, умением и любовью запросто, будто орешки, щелкать задачки, недоступные другим, конструировать какие-нибудь приспособления, слагать стихи или просто хотя бы уметь держать рубанок, отвертку, молоток, отличаясь от других вроде как второстепенной, но ох как ценной мастеровитос-тью. Сейчас людей разводила какая-то иная, новая сила, где ни ты, ни твои таланты ни при чем, а все решают связи, умение оказаться в избранном кругу, даже особенная, от других отличающаяся речь.

Но какую бы речь повел он с девицей, летающей на дорогом, обалденном мотоцикле?

8

Удивительное дело, все это время Борик не общался с Хаджановым. Зашел раз-другой в тир, вернулся молчаливый, никому, даже Глебке, ни слова не сказал. И как будто забыл свою "альма матер". Тренер тоже словно растворился в санаторских кущах. Раньше по магазинам шастал, речь его громкая слышалась то тут, то там. Теперь не слышно, зато киоски растут, как опята парной осенью.

Уже, кажется, в таком-то и таком-то месте никто не ходит и покупателей не окажется, но — нет, сколотят четыре стенки да крышу, набьют под самый потолок разной ерундой — от "швепса" и водки до шоколадок да жвачек, и даже тупик, неходовое раньше местечко, вдруг растоптанным оказывается, расхоженным — получается, людям везде и всюду требуется этот бросовый, в общем-то, товарец далеко не первой необходимости.

И все уж теперь знали в городке — это хаджановское, майорское. Никто киоски эти больше не поджигал.

Тем временем, и это было в июне, Борик опять исчез. Вернулся очень быстро, дня через четыре, но весь в свежих коростах и синяках, будто его кто-то сильно бил или откуда-то он упал, может быть.

Мелькнул на несколько часов и опять пропал, теперь вместе с Мариной.

Вернулись они через три недели, загорелые и веселые, никаких ссадин и синяков, даже царапин. Пожалуй, в те несколько часов Бориса только и видел кто, так это Глебка, ну и, понятно, Марина. Так что ссадины и синяки никто не запомнил.

Вернувшись, как он сказал, с отдыха, от моря, Боря был весел и бодр, но Глебка сразу почувствовал, что бодрость эта натужная, а брат делает только вид, будто все в порядке. Лезть с расспросами не стал, но понял и так, что какое-то Борино дело не просто сорвалось, а обломилось. Может, радуется только тому, что ноги унес?

Они опять ходили по своему бережку — теперь его окончательно затянула трава, цветы полевые, и снова там скакали кузнечики и гнездились певучие птицы. Но Глебке казалось, что все же иной стал этот кусочек земли. Сломанный.

Борик говорил как и прежде, и через речку они перебирались снова и теперь, уже в полное, теплое лето бродили там пешком, а Глебка просто явственно чувствовал разницу между тем, что сейчас, и тем, что было у них с братом так недавно.

Тогда они соединились, как в раннем детстве, а теперь, ни слова дурного друг дружке не сказавши, стали как чужие. Боря о чем-то мучительно думал, что-то соображал, но и Глебка ни слова не сказал откровенно, по-братски.

Какая-то между ними пролегла новая полоса. Может, мертвая?

Один лишь раз поведал Боря байку про Иностранный легион. Есть, оказывается, до сих пор такая полулегальная, наемная, частная армия, а в самом начале была она французской и называлась Французский легион. Брали в нее отважных бойцов, отпетых головорезов, платили им огромные деньги и бросали на самые сложные операции. Например, президента какой-нибудь чернозадой республики сбросить, а на его место поставить короля, даже императора. Или, напротив, короля сбросить, президента поставить. Кто больше заплатит. Их нанимали и на дела попроще — например, убрать одного мафиози в пользу другого, и наоборот. В общем, использовали и, что самое интересное, используют этот легион до сих пор в целях нелегальных, чаще всего необъявленных. А нанимают их втихую, конечно, разные силы — от государств до богачей, и вообще тайных сил. Легион этот в кучу не собирается, бойцы живут порознь или маленькими кучками, обладают мощной связью и, когда надо, собираются в боевую единицу просто мгновенно. У всех контракты. А за кровь, за победы, за собственные раны, ну и, конечно, за жизнь — особые, сногсшибательные тарифы.

— Ей-Богу, я бы туда рванул, — сказал Боря, — да вот беда! — И он показал на шрам от своей раны. На рассказ этот про Иностранный легион Глебка усмехнулся:

— Сказки Шехерезады.