Наш уважаемый

Разве это улика?

Если, действительно, Клокчин совершил преступление, то он выполнил его артистически.

Главное, он сам шел навстречу всем опасностям и уликам. Он первый открыл труп и побежал с криком на дорогу. Там он, встретив этого телеграфиста и его сына, побежал в город. На логово наткнулись во время осмотра местности, в нем нашли часы и сделали засаду.

На второй день попался Гвоздев.

Спичечница разве улика? Гвоздев ходил к ним и мог украсть.

Но надо дать знать Клокчину, что спичечница у него, и тогда он придет, и по лицу можно будет узнать истину.

* * *

Верстовский вечером нарочно пошел на вокзал.

Доктор и податной уже сидели за столом; вместо городского головы был председатель земской управы, а вместо исправника -- акцизный контролер.

На блюде лежали грудой наваленные раки, на столе стояли вода и пиво.

-- Криминалист! Лекок! Милости просим! -- раздались голоса.

-- А где ваш приятель? -- спросил податной.

-- Сейчас проводил, -- ответил Верстовский, садясь к столу? -- Какие новости?

-- Ничего. Клокчин сидит у себя, никому не показываясь. Дамы горят от нетерпения увидеть его и ходят под его окнами, будто бы на купанье.

-- Между прочим, господа, -- равнодушно сказал Верстовский, -- не знаете ли вы, чья это спичечница?

Он вынул спичечницу, найденную Кровных, и показал.

-- Сергей Никаноровича, -- тотчас воскликнул податной, -- сразу узнал. Где нашли? -- и он с жадным любопытством посмотрел на Верстовского.

-- Здесь, на вокзале, -- равнодушно ответил Верстовский, -- думал, кто из дачников.

-- Его, -- сказал доктор, повертев в руках спичечницу, -- раньше у него тут фитиль был; потом он вынул его.

-- Красивая штучка, -- сказал акцизный.

-- Чисто сделана! -- добавил председатель.

Верстовский положил спичечницу назад в карман и улыбнулся.

"Завтра же Клокчин будет осведомлен о ней и, наверное, сам зайдет".

Верстовский простился с компанией и ушел.

* * *

Предположения Верстовского оправдались. Едва он кончил завтрак, как на террасе показался Клокчин. Верстовский взглянул на его холеное, спокойное лицо, на его полную, здоровую фигуру, и ему он сразу стал омерзительно противен. Клокчин словно заметил это впечатление, и его, исполненное благожелательности лицо, вдруг стало непроницаемо холодным.

В их рукопожатии не было искренности.

-- Шел мимо, думаю: дай загляну! -- сказал садясь Клокчин, кладя подле себя трость и шляпу.

-- Очень рад, -- ответил Верстовский, -- собираетесь в именье?

-- Да! Как ни тяжело, а дело требует. Теперь у меня идет уборка. Нужен глаз да глаз.

Он помолчал мгновенье и затем проговорил:

-- Кстати. Мне тут сказывали, что вы нашли мою спичечницу. Признаться, я о ней очень скучал.

И при этом голос его был ровен, глаза глядели спокойно. Верстовский впился в него взглядом.

-- А вы давно уже потеряли ее?

-- Не могу даже точно определить. Недели две, -- ответил Клокчин и прибавил, -- я, признаться, удивился, что вы нашли ее на вокзале.

Одно мгновение они боролись взглядами и Верстовский заставил Клокчина потупиться.

-- Вы правы, -- сказал он намеренно спокойно, -- я нашел ее не на вокзале...

Клокчин спокойно выдержал его взгляд ожидая дальнейшей фразы.

-- Ее нашли в жилище Гвоздева, в его логове.

-- А! -- воскликнул Клокчин, -- вероятно, он украл ее в один из своих визитов.

-- Вы могли обронить и сами...

В первый раз Клокчин как будто смутился, но только на мгновенье. Он слегка поднял брови и сказал:

-- Я сам? Каким образом?

-- В одно из посещений его логова, -- ответил Верстовский и почувствовал торжество, видя во второй раз его смущение.

-- Я? У него? -- повторил Клокчин.

Обычная манера, когда человек не может найти быстрого ответа.

-- По крайней мере, Гвоздев показал, что вы посещали его в его логове!

-- А! -- протянул Клокчин и деланно улыбнулся. -- Действительно, я однажды набрел на его жилище и попросил показать мне дорогу.

-- И после этого наведывались.

-- Ну, уж этого не упомню, -- с явной враждебностью ответил Клокчин и взялся за шляпу, -- все-таки я рад, что моя спичечница отыскалась. Вы позволите?..

Верстовский встал.

-- К сожалению, я не могу вам ее возвратить...

Клокчин выпрямился.

-- Почему?

-- Потому что я приложил ее к делу...

Лицо Клокчина дрогнуло; глаза сверкнули, но он только холодно улыбнулся.

-- Ваше право, -- сказал он, -- хотя недоумеваю, в качестве какого доказательства оно будет фигурировать в деле? -- Он пожал плечами и поклонился. В одной руке у него была шляпа, в другой -- палка.

Верстовский заложил руки за спину и ответил поклоном, сделав едва заметный шаг к двери.

Клокчин вышел. Верстовский опустился в плетеное кресло.

"Он! Иначе бы так не менялось его лицо и он не пришел бы в такую ярость! Но что делать дальше? Как обличить его", и Верстовский в злобном отчаянье чувствовал, что стоит словно перед каменной стеной.

* * *

Клокчин уехал в Петербург, а оттуда в имение, но Верстовский чувствовал в нем врага, готового во всякое время дать отпор и перейти в нападение.

Верстовский, пытаясь найти хоть слабый след, несколько раз передопрашивал Гвоздева и тот повторял свой рассказ почти, как заученный.