Наш «затерянный мир». Некоторые страницы белорусской истории. Часть 1

…И привели ему коня, и, сев на коня и выехав на великое, страшное и грозное место битвы, увидел войска своего убитых очень много, а поганых татар вчетверо больше того убитых, и, обратясь к Волынцу, сказал: “Воистину, Дмитрий, не лжива примета твоя, подобает тебе всегда воеводою быть”».

Где же был во время битвы её главный «герой» — Дмитрий Иванович (Донской)? Если верить российским историкам, он, согласно традициям, надел доспехи пехотинца и участвовал в битве как простой воин. Трудно придумать что-либо глупее. Если такова была традиция, значит, военачальники так поступали во многих битвах. В каких? Представьте, каким образом сохранялось инкогнито полководца-невидимки. К обычному солдату, стоящему сотым в двадцатом ряду, то и дело скачут посыльные, докладывают и уносятся к своим частям с приказаниями. Всё это время никто так и не догадывается, кто же это такой. Если все свои полномочия князь на время битвы отдал другому человеку, а сам встал солдатом в пехотный строй, такое поведение можно назвать не иначе как Глупостью с большой буквы. Дело не только в том, что в решающий момент армия может оказаться обезглавленной. Каким бы добрым и щедрым ни был глава государства, в силу специфики его положения в обществе у него всегда есть враги среди подданных. Охрана необходима в мирное время, а тем более в водовороте вооружённых людей. Кроме того, у пехотинцев объективно гораздо меньше шансов остаться в живых, чем у кавалеристов. Даже при самом худшем варианте развития событий верхом можно хотя бы спастись от противника («Коня! Полцарства за коня!» У. Шекспир. «Король Ричард III»). Пехотинцы не только лишены такой возможности, но и рискуют в случае общей свалки быть затоптанными даже своей конницей. Реальная перспектива оказаться среди обезображенных до неузнаваемости трупов едва ли могла прельстить вменяемого военачальника. Чтобы воодушевить своих подчинённых, командир может лично пойти в атаку, но он всё равно должен оставаться командиром. Я уж не берусь обсуждать очевидное — войско, лишённое командира, как правило, обречено на поражение.

Не думаю, что князь Дмитрий Донской был настолько глупым. Скорее — он пытался ловчить: после того как литвины перевели войско через реку, сбежать с поля боя вместе со своими полками стало невозможно. Поэтому он пытался улизнуть, затерявшись хотя бы сам. Тогда всё становится логичным.

[З]: «И сказал князь великий Дмитрий Иванович: “Сосчитайтесь, братья, сколько у нас воевод нет и скольких молодых людей недостает?”

Тогда отвечает Михаиле Александрович, московский боярин, князю Дмитрию Ивановичу:

“Господин князь великий Дмитрий Иванович! Нет, государь, у нас сорока бояр московских, двенадцати князей белозерских, тридцати новгородских посадников, двадцати бояр коломенских, сорока бояр серпуховских, тридцати панов литовских, двадцати бояр переяславских, двадцати пяти бояр костромских, тридцати пяти бояр владимирских, пятидесяти бояр суздальских, сорока бояр муромских, семидесяти бояр рязанских, тридцати четырех бояр ростовских, двадцати трех бояр дмитровских, шестидесяти бояр можайских, тридцати бояр звенигородских, пятнадцати бояр угличских. А посечено безбожным Мамаем двести пятьдесят три тысячи. И помиловал бог Русскую землю, а татар пало бесчисленное множество”».

Конечно, можно спорить о числе участников битвы, месте событий и других, важных моментах. Но можно точно утверждать, что победа над татарами на Куликовом поле внесла свой вклад в ослабление Орды. А ещё можно твёрдо сказать, что без профессионалов — литвинов, с детства готовившихся к воинской службе, исход битвы был бы другим. Да разве скажешь лучше летописца?!