Наш «затерянный мир». Некоторые страницы белорусской истории. Часть 1

Уже летом 1382 года Ягайло со сторонниками в ВКЛ, поддержанный тевтонскими рыцарями, активизировал свои действия. В начале августа 1382 года Ягайло совершил государственный переворот, на десятилетие погрузивший ВКЛ в бездну путчей, войн и катаклизмов. Кейстут и Витовт, приглашённые на переговоры под личную гарантию неприкосновенности Ягайлы, были схвачены и заточены в Кревском замке, в башне которого Кейстут был задушен. Ягайло объявил о «самоубийстве» Кейстута и устроил пышные похороны. Жена Витовта Анна смогла организовать ему побег из Кревского замка. Мать Витовта, обвинённая Ягайлой в организации побега, была утоплена. Поляки отказались принять Витовта к себе, и он обратился к недавним врагам тевтонам. Рыцари поддержали его уже в борьбе против Ягайлы — им всё равно было кому помогать, главное, чтобы литвины побольше убивали друг друга и Великое Княжество слабело.

Оборона Москвы от Тохтамыша в 1382 году 

Избиение москвичей войском Тохтамыша в 1382 году

Когда в столице происходит государственный переворот, конечно, никто не обращает внимания на периферию. После описанных выше событий, разумеется, уже не было дела до окраин ВКЛ, в том числе Москвы. Стало понятно, что московскому гарнизону литвинов никто помощь не окажет — не до того. Этим обстоятельством тут же воспользовался хан Тохтамыш — взял Серпухов, а же 23 августа 1382 года татары подступили к московскому кремлю. Князь Дмитрий Донской при приближении ордынского войска уехал в Переяславль. В Москве начались анархия, паника, разбой и грабежи. Литовский князь Остей (внук Ольгерда, вероятно, сын Андрея Полоцкого) остановил панику среди москвичей и организовал оборону кремля. В связи с этими событиями впервые упоминается огнестрельное оружие в Московии. Три дня город успешно защищался: «И так татары подошли к городским стенам. Горожане же пустили в них по стреле, и они тоже стали стрелять, и летели стрелы их в город, словно дождь из бесчисленных туч, не давая взглянуть. И многие из стоявших на стене и на заборолах, уязвленные стрелами, падали, ведь одолевали татарские стрелы горожан, ибо были у них стрелки очень искусные. Одни из них стоя стреляли, а другие были обучены стрелять на бегу, иные с коня на полном скаку, и вправо, и влево, а также вперед и назад метко и без промаха стреляли. А некоторые из них, сделав лестницы и приставляя их, влезали на стены. Горожане же воду в котлах кипятили, и лили кипяток на них, и тем сдерживали их. Отходили они и снова приступали. И так в течение трех дней бились между собой до изнеможения. Когда татары приступали к граду, вплотную подходя к стенам городским, тогда горожане, охраняющие город, сопротивлялись им, обороняясь: одни стреляли стрелами с заборол, другие камнями метали в них, иные же били по ним из тюфяков, а другие стреляли, натянув самострелы, и били из пороков. Были же такие, которые и из самих пушек стреляли…»

Потом Тохтамыш пошёл на хитрость: «После того как простоял царь три дня, на четвертый, наутро, в полуденный час, по повелению царя приехали знатные татары, великие князья ордынские и вельможи его, с ними же и два князя суздальских, Василий и Семен, сыновья князя Дмитрия Суздальского. И, подойдя к городу и приблизившись с осторожностью к городским стенам, обратились они к народу, бывшему в городе: “Царь вам, своим людям, хочет оказать милость, потому что неповинны вы и не заслуживаете смерти, ибо не на вас он войной пришел, но на Дмитрия, враждуя, ополчился. Вы же достойны помилования. Ничего иного от вас царь не требует, только выйдите к нему навстречу с почестями и дарами, вместе со своим князем, так как хочет он увидеть город этот, и в него войти, и в нем побывать, а вам дарует мир и любовь свою, а вы ему ворота городские отворите”. Также и князья Нижнего Новгорода говорили: “Верьте нам, мы ваши князья христианские, вам в том клянемся”.

Денарий Великого Княжества Литовского 1392–1430 годов. Аверс и реверс

Люди городские, поверив словам их, согласились и тем дали себя обмануть, ибо ослепило их зло татарское и помрачило разум их коварство бесерменское; позабыли и не вспомнили сказавшего: