Наша лучшая зима

— Раздевайся, — шептала она, задыхаясь, — я хочу чувствовать твою кожу!

Она уже стянула с него рубашку и теперь целовала его грудь, шею, одновременно расстегивая ремень. И вот он уже стоял перед ней совершенно обнаженный. Ди‑Эй, едва дыша, смотрела на его прекрасное тело, потом обвила его руками и уткнулась лбом в его грудь.

Мэтт провел ладонью по красным кружевным трусикам, потом проник пальцами под них. Она была совсем мокрая.

— Ты хочешь меня, — удовлетворенно сказал он.

— Я так скучала по этому! Я так скучала по тебе! Ди‑Эй задвигала бедрами, ловя его пальцы.

— Войди в меня, Мэтт. Заполни меня! У меня так пусто внутри!

Мэтт быстро нашел свой пиджак, нащупал пакетик во внутреннем кармане, разорвал и отдал Ди‑Эй. Она с наслаждением расправила презерватив на его набухшем члене. Он обхватил ее бедра и приподнял так, что она смогла обнять его ногами, но не удержался, и они оба, не расплетаясь, упали на кушетку. Она тут же перевернулась и села на него сверху. Он хотел медленно входить в нее, но Ди‑Эй не могла больше ждать, она опустилась на его острие так быстро и глубоко, как смогла.

Она застонала, качнула бедрами один раз, второй, и Мэтт почувствовал нежные судороги, сотрясающие ее изнутри.

Он видел, как ее взгляд застыл, она замерла, потом со стоном упала ему на грудь. Мэтт сделал бедрами движение вверх, чтобы не потерять ее. В одну короткую, ослепительную секунду все обрело смысл, и ничего не было невозможным…

Сердце замедлило ход, сознание вернулось. Он слушал рваное дыхание Ди‑Эй, вдыхал опьяняющий аромат мыла и секса, исходивший от нее. Он погладил ее по влажной спине, наслаждаясь ощущением нежной горячей кожи.

Ди‑Эй нежно обняла его и трогательно уткнулась носом ему в шею.

Ему хотелось что‑нибудь сказать ей, но ему опять не хватало слов.

Какими словами сказать, что это был лучший секс в его жизни?

Что он чувствовал их слияние, как никогда прежде?

Что он не может себе представить секса с кем‑то другим?

Мэтт поднялся, догадываясь, что она смотрит на него, не понимая, почему он так быстро покинул ее.

Не глядя на нее (он не мог себе этого позволить), он схватил свою одежду и скрылся в ванной комнате. Закрыв за собой дверь, он с облегчением вздохнул и посмотрел на себя в зеркало.

В его глазах была паника.

Это больше не был приятный секс или секс без обязательств. Это был секс, которым он хотел бы заниматься всю жизнь.

Мэтт застонал. У него и так столько проблем!

Нет.

Они занимались сексом. Всего‑навсего. Они и прежде делали это много раз. Ничего не изменилось.

Ничего. Не. Изменилось.

* * *

Все изменилось.

О чем только она думала?

Ди‑Эй быстро натягивала одежду, не сводя глаз с двери ванной.

Она была в полусне, когда увидела Мэтта, и ей очень хотелось оправдаться перед самой собой этим сонным состоянием, но не получалось. Она сама умоляла его о сексе.

Конечно, сказались месяцы воздержания. Но причина не в этом.

Она кинулась ему на шею потому, что надеялась: если она займется с ним любовью, если у них будет секс, то это волшебным образом вернет их в те времена, когда все между ними было легко и просто.

Год назад на Рождество все было именно так. Они встретились, занялись любовью, попрощались и разъехались.

Но теперь он переехал в Бостон, переехал в ее жизнь, он жил в том же доме. И как назло, это произошло именно в декабре — в самое ненавистное ей время года.

Ди‑Эй подошла к окну. За окном сгущались сумерки, и на многих домах уже горели рождественские гирлянды. Леви тоже собирался в эту субботу заняться украшением Локвуд‑Хаус, она слышала, как они с Найджелом и Джули это обсуждали.

И каждый огонек, каждый еловый венок на двери напоминал ей, как отец уходил вниз по улице, а она стояла на разукрашенном крыльце и, рыдая, кричала, чтобы он вернулся.

Ей скоро тридцать. Пора бы уж забыть об этом. В конце концов, Рождество не виновато, что ее отец оказался подонком. Но когда зажигались рождественские огни, а на лужайках появлялись снеговики, она себе места не находила.

Добавьте к этому сексуального адвоката, который заставлял каждую клеточку ее тела петь, и жизнь превратится в кошмар.

Ди‑Эй услышала, как дверь в ванную открылась, и обернулась. Мэтт тоже успел одеться, хотя был еще босиком.

Он отлично смотрелся в ее квартире, как‑то очень органично вписался в ее тщательно подобранный интерьер. Ди‑Эй невольно задалась вопросом: как выглядела его квартира? Совпадают ли их вкусы? Выбирают ли они похожие вещи, мебель, декор?

Почему она вообще об этом думает?

Мэтт ведь был этаким… Фигаро‑тут‑Фигаро‑там. И ей это нравилось в нем. Она осознавала, что он непостоянен по своей природе, что он только гость в ее жизни, поэтому для нее не будет ударом, когда уйдет.

Потому что все всегда уходят. Кроме Броганов. И Локвудов.

Тем не менее она всю жизнь готовила себя к тому, что в один ужасный день и они могут ее покинуть. И к чему это привело? Она всех обидела и поссорилась с лучшими подругами.

— О чем задумалась?

Ди‑Эй ответила на его вопрос вопросом:

— Что ты здесь делаешь? Почему ты не позвонил и не предупредил, что придешь?

— Я пытался. Раз тридцать.