Наша лучшая зима

Ди‑Эй показалось, что по ее коже пробежал электрический разряд. Он гладил ее по лицу холодными пальцами. Ди‑Эй ждала, что он ее поцелует, но он прижался холодной щекой к ее щеке и слегка потерся об нее. Ди‑Эй нашла его рот, их губы соприкоснулись, даря друг другу тепло, нежность, удовольствие. Они целовались, еле сохраняя равновесие, а вокруг них в свете разноцветных огней кружились пары.

Может быть, декабрь и Рождество — это не так плохо, как она всегда думала.

Глава 7

Ди‑Эй открыла дверь своей комнаты и вошла. Шторы были раздвинуты, и она сразу заметила белые огни рождественских гирлянд, украсивших двухсотлетнее здание Локвуд‑Хаус.

Ди‑Эй сняла пальто, повесила его и подошла к окну.

— Локвуд‑Хаус выглядит потрясающе.

Мэтт встал позади нее, левой рукой обнял ее за талию, а правую руку положил ей на грудь. Это движение было таким знакомым, таким нежным. Мэтт положил подбородок ей на макушку.

— Тут не любят цветные фонарики?

— Дед и прадед Найджела всегда украшали Локвуд‑Хаус только белыми гирляндами, и эта традиция распространилась на весь пригород.

— Мне кажется, это приятное место, — пробормотал Мэтт.

— Да, правда. — Ди‑Эй слегка наклонила голову, открывая шею его поцелуям.

Она нащупала выключатель, и комнату залил теплый золотистый свет.

Ди‑Эй вдруг с удивлением осознала, что это не отель. Это ее дом. Ее книги на полках, ее картина над каминной полкой, ее стеклянная чаша на журнальном столике.

Это не нейтральная территория, это ее дом. И Мэтт был здесь, и он собирался заняться с ней любовью.

Он был на ее территории, в ее доме, в ее крепости. И если он уйдет — когда он уйдет! — воспоминания о нем останутся здесь, ее постель будет напоминать о нем, зеркала сохранят отражение его наготы. Она не знала, хочет ли этого, но остановиться уже не могла.

Ну может быть, и могла. Если она попросит, Мэтт, конечно, уйдет, но она не хотела просить.

Мэтт потянул ее свитер вверх и снял его через голову. Ди‑Эй почувствовала, как ослабла застежка бюстгальтера. Загорелые ладони накрыли ее бледные груди, сжимали и ласкали их. Ди‑Эй почувствовала, как Мэтт отступил от нее, и услышала шуршание его одежды. Она повернулась и провела рукой по его широкой обнаженной груди, покрытой золотистыми волосками. Дорожка более темных и жестких волос убегала под ремень. Она провела по ней пальцем, желая проследить ее путь до конца, но Мэтт хрипло приказал:

— В спальню!

Ди‑Эй зацепила пальчиком ремень его джинсов и повела Мэтта вверх по угловой лестнице, гадая, понравится ли ему ее спальня, оформленная Джули в сливочных и мятных тонах.

Но Мэтт смотрел только на нее, ласкал взглядом ее грудь, лицо… Он быстро сбросил джинсы, лег на кровать и закинул руки за голову.

— Люблю смотреть, как ты раздеваешься.

Желание в его глазах заставило ее чувствовать себя звездой стриптиза. Правда, на ней остались только джинсы, но Ди‑Эй стала снимать их очень медленно, пока не встала перед ним голая.

Она села на постель и медленно провела рукой по его бедру, поражаясь, какой нежной может быть кожа мужчины. Откинув волосы назад, она наклонилась и обхватила губами его ствол, пройдясь по всей его длине быстрыми движениями горячего язычка, которые, она знала, ему очень нравились. Она почувствовала, как его ствол вздрогнул у нее во рту, наливаясь силой и твердостью. Мэтт крепче прижал ее голову к своим бедрам, желая, чтобы она полностью взяла его в рот. Она стала быстро крутить языком вокруг головки, крепко сжимая пальцами основание его члена. Потом выпрямилась и оседлала его.

Мэтт приподнялся и втянул в рот ее сосок, сперва один, потом другой.

— Я хочу тебя, — прошептал Мэтт, откидываясь назад.

Он нащупал на прикроватном столике золотистый пакетик, разорвал его зубами и достал презерватив.

Ди‑Эй хотела бы заняться любовью без презерватива. Она хотела почувствовать его безо всякой преграды, но понимала, что не может попросить Мэтта об этом. Однажды она уже сделала это и подвела их обоих. Ди‑Эй хотела, чтобы он доверял ей, но не могла на это рассчитывать. Мэтт притянул ее к себе, готовясь войти. Ди‑Эй почувствовала своим лоном головку его члена и нетерпеливо задвигала бедрами — она была готова, и он знал это. Но Мэтт снова приподнялся, взял ее лицо обеими руками и заглянул в глаза.

— Что?

Она не могла сказать ему. Она не могла теперь ждать от него доверия. Она улыбнулась и потерлась щекой о его ладонь.

— Ничего. Мне очень хорошо с тобой.

— Скажи мне, Дилан‑Энн.

Она понимала, что он не отступит, пока не добьется правды.

— Я так хотела бы, чтобы ты снова смог доверять мне. Чтобы ты доверял мне настолько, чтобы мы могли заниматься этим безо всего. Я хочу чувствовать тебя. — Она увидела вспышку паники в его глазах и покачала головой. — Я понимаю, что ты не согласишься. Я не прошу тебя об этом. Я просто подумала, что это было бы хорошо.