Наша лучшая зима

Ди‑Эй плавала в полудреме, ее веки то приоткрывались, то смыкались снова. Она пошевелилась, и тут же большая теплая рука обняла ее. Мэтт раскинулся поперек ее кровати, голова лежала на ее подушке. Они были голыми. Ди‑Эй сквозь дрему подумала, как хорошо просыпаться рядом с ним. Это казалось очень естественным. Волосы на его груди щекотали ее спину. Под ее щекой вздувался мощный бицепс. Его нога была закинута на ее бедро. Почему‑то это казалось более правильным, чем просыпаться в одиночестве. Мэтт захватил ее кровать, захватил ее, но она чувствовала себя защищенной, спокойной, любимой.

Прошлой ночью было так хорошо, лучше, чем когда‑либо, лучше, чем она могла себе представить. Они были на катке, и ей все‑таки удалось проехать пару кругов, не падая через каждые пять метров. Потом они с Броганами и Локвудами собрались в кафе при катке, чтобы согреться, Мэтт развеселил их рассказами, как он учился стоять на коньках. Леви расспрашивал его о работе, и Мэтт рассказал несколько интересных случаев. Ди‑Эй, следившая за его карьерой, сразу поняла, что он решил не говорить о своих главных победах или о громких процессах, в которых участвовал. Наверное, потому, что все они были связаны с человеческими трагедиями. Ди‑Эй знала, что только очень сильный человек мог делать то, что делал Мэтт. Он жил в мире политических беженцев и этнических преступлений. Он постоянно сталкивался с темной стороной человеческой натуры. Ди‑Эй понимала, что ему не хочется вспоминать об этом в частной жизни, возможно, поэтому он так страшился близкого общения.

Ди‑Эй вздохнула. Почему она думает об этом? Через несколько недель он оставит ее и Бостон, и неизвестно, когда они увидятся в следующий раз. Она никогда не расспрашивала о его жизни, потому что не могла позволить себе привязаться к нему, создать эмоциональную связь, которая заставила бы ее скучать по нему.

У них не было эмоциональных связей.

У них было взаимное уважение и секс. Горячий, сумасшедший, дикий секс.

Хотя…

Вчера вечером у них не было секса.

Это была любовь. Но и секс при этом был потрясающим. Именно таким сексом она хотела бы заниматься всю оставшуюся жизнь.

Ди‑Эй раздраженно встряхнула головой. Это была одна ночь — одна ночь! — и она уже мечтает о совместной жизни? Она совсем с ума сошла?

У них с Мэттом не было будущего, кроме редких встреч в случайных местах. Они жили на разных континентах и в разных часовых поясах. У каждого была карьера, отнимавшая много времени и энергии.

Но впереди у них три недели до Рождества.

Глава 8

— Доброе утро, — пробормотал Мэтт. Он еще не открыл глаза, но уже нежно гладил ее по бедру. — Сколько мы проспали? Где мой кофе? Который час?

Ди‑Эй подняла его запястье, посмотрела на циферблат дорогих часов и нахмурилась.

— Твои часы стоят.

Мэтт открыл один глаз.

— Это самый крутой бренд в мире, они не могут встать.

— Но на них десять.

Мэтт поднял руку, посмотрел на часы и кивнул.

— Это потому, что сейчас десять. Утра.

Мэтт обнял ее и крепко прижал к себе, поглаживая грудь. Ее тело сразу откликнулось, но было уже очень поздно.

— Мэтью! Я должна быть на работе два часа назад!

— Ну, во‑первых, сегодня суббота, а во‑вторых, вчера вечером близняшки дали тебе выходной. — Его глаза все еще были закрыты, но на губах была довольная улыбка. — Они явно подозревали, что сегодня мы… задержимся. И не ошиблись.

Это был предел мечтаний — просто поваляться утром в кровати с Мэттом (ну разве что с Мэттом и чашкой кофе), но у нее были счета, которые нужно оплатить, приказы, которые нужно подписать, контракты, которые нужно обсудить. И если быть честной, ей хотелось взять тайм‑аут и на некоторое время отстраниться от того нового чувства нежности и доверия, которое возникло у нее после вчерашней необыкновенной ночи.

Ей нужен был кофе. И пара лишних извилин.

Ди‑Эй выскользнула из его объятий и села. Ее взгляд упал на рубашку Мэтта, валявшуюся на полу, и она с удовольствием надела ее. Потом отыскала свой телефон. У нее было несколько сообщений от близняшек.

Наверное, возникли проблемы в магазине, и они просили ее прийти, она была нужна им. Но она ошибалась.

Дарби написала: «Уже девять тридцать. Кажется, у тебя была бурная ночь» и поставила несколько больших пальцев.

«В магазине все в порядке. Не вздумай выходить на работу», — написала Джули.

Черт!

Ди‑Эй оглянулась на Мэтта, который уже проснулся и теперь смотрел на нее, подперев голову рукой. Ди‑Эй почувствовала, как в ее животе завертелся теплый комок. Какой же он сексуальный…

— Мне запретили появляться на работе.

Мэтт улыбнулся.

— Не будь я таким самовлюбленным, я бы обиделся на твой разочарованный тон.

Он перебирал волосы, темной волной падавшие ей на спину. Еще один нежный жест, к которому Ди‑Эй была не готова, поэтому она встала, подошла к окну и отдернула шторы. Приоткрыв створку, она прижалась лбом к холодному стеклу. Она чувствовала себя так, как будто в мозгу у нее открылись сотни вкладок, но ни одна не хотела загружаться.

— О чем задумалась?