Наша трагическая вселенная

Когда мы переезжали в Девон, план был простой: после всего, что случилось с нами в Брайтоне, здесь мы будем сами себе хозяева. Никаких боссов. Никаких «с девяти до пяти». До того как мы встретились, я вечно работала в разных дерьмовых конторах и была согласна снова куда-нибудь устроиться, если бы это потребовалось, Кристофер же рыдал и колотил стены, если кто-то пытался указывать ему, что надо делать. Когда я с ним познакомилась, он был обладателем одной пары джинсов и двух футболок и все свое пособие тратил на травку. После первой ночи, проведенной вместе, Кристофер подарил мне цветок в горшке и в подробностях рассказал, как за этим цветком ухаживать, после чего у меня появилось ощущение: если растение погибнет, то и между нами с Кристофером все будет кончено. Тут в нашем доме цветок — мой спатифиллум — начал умирать, но я отказывалась видеть в этом знак. Просто здесь было сыро и не хватало света, вот и все. Ну и еще цветку нравилось, чтобы его поливали чаще, чем это делала я. Он в общем-то всегда находился на грани жизни и смерти.

Кристофер был прав. Здесь было необычно. Здесь было реально. Здесь было дешево и близко к его родным. Однако я с трудом могла себе позволить каждый день оплачивать паром и уже начинала сомневаться, что когда-нибудь в моей жизни будет больше свободы, чем сейчас, когда я в начале дня уезжала за реку и в конце возвращалась домой. А вот любоваться закатами можно было бесплатно и гулять утром по пляжу — тоже, а еще в киоске на берегу можно было выпить чаю за тридцать пять пенсов, хоть Кристоферу и не нравились их полистироловые стаканчики. Однажды я подумала, а не стать ли мне университетским преподавателем, как мой отец, и даже принялась воображать, как у меня появится собственный кабинет и маленький домик в каком-нибудь крупном городе с тенистыми аллеями, по которым люди будут возвращаться с работы на велосипедах и, заглянув в мои окна, увидят там много-много книг и распустившиеся цветы в горшках. Теперь этого уже никогда не случится. Но ведь в каком-то смысле я и так преподавала, и река с морем были прекрасные, и у меня не было босса, который следил бы за мной дни напролет. Ведь не так уж и важно, где ты живешь, если счастлив.

— Если не получаешь всего, о чем просишь, это еще не означает, что ты неудачник, — сказала я. — Я тоже все время терплю неудачи, просто это не так заметно. Например, мои книги никто не покупает. Но ведь жизнь — это не только погоня за успехом. Не всем надо быть Розой Купер. Достаточно просто кем-нибудь быть. Именно этим мы и занимаемся, разве не так?

— Малыш, я всего лишь хочу зарабатывать на жизнь честным трудом. Больше мне ничего не нужно. Отложить денег, купить недорогой земли. Мы могли бы построить себе ферму и есть то, что сами бы там выращивали. Тогда все остальное было бы уже неважно. Ты ведь по-прежнему этого хочешь, да?

— Конечно. Только…

— Что?

— Ты в последнее время никогда не даешь мне договорить. Прошу тебя, нам надо постараться больше разговаривать и не судить друг друга так строго. Может, попробуем и посмотрим, что из этого выйдет? Если мы хотим уехать и жить вместе на ферме, надо положить конец этим нашим идиотским ссорам и научиться не злиться друг на друга.

Я ничего из этого не сказала, но вдруг задумалась о том, как — теоретически — пишется второй черновик романа. Вот что нам нужно: еще один эскиз наших отношений, где весь конфликт будет перенесен в Действие Первое, и все, что с нами сейчас не так, окажется пройденным этапом. И мы будем жить долго и счастливо благодаря всем нашим трудностям, а не вопреки им. Если мы перестанем ссориться, смогу ли я жить с ним на ферме? А вдруг он начнет читать книги? Вероятно, его характер надо будет слегка доработать. А может, и мой. Кристофер был всегда равнодушен к сексу, но время от времени я все же его на это разводила. Однако с тех пор как мы с Роуэном поцеловались, я больше не могла этого делать. Как же быть с этой проблемой?

Кристофер снова начал плакать.

— Я чудовище! — причитал он. — Сказал тебе, что я нормальный, а сам — чудовище! Малыш, ты простишь меня? Я иногда такой засранец, но все равно я тебя люблю!

— Ш-ш-ш. Все хорошо.

— Я тебя не достоин.

— Не говори ерунды!

Я зевнула. И тут же заволновалась из-за того, что зевнула. Но ничего не случилось. Кристофер не стал обвинять меня в том, что я не воспринимаю его всерьез, или говорить, что устать мне было совершенно не от чего. Вместо этого он нагнулся и поцеловал меня в щеку.

— Я так устал, — сказал он. — Пойдем спать.