Наша вина

– Привет, красотка! – поприветствовала ее я, заметив, какой она стала большой с тех пор, как мы виделись в последний раз. Эта девочка должна была стать настоящей красавицей, когда вырастет, и теперь, когда я знала, что она дочь Уилла, могла разглядеть те черты, которые были и у Ника и которые я ошибочно приписывала их матери… Вне всякого сомнения, эти большие глаза и длинные ресницы принадлежали Уиллу. Мать Николаса была слишком светловолосой для таких ресниц, и я не сомневалась, что ее ресницы были накладными.

Мэдди отпустила мои ноги и с улыбкой переводила с меня на Ника взгляд, словно чего-то ожидая.

Я напряглась, когда Ник шагнул вперед, положив свою большую руку мне на талию и прикоснувшись губами к моей щеке. Это был мимолетный поцелуй, легкое прикосновение к моей коже, но все волосы на моем теле встали дыбом.

– С Днем благодарения, Ноа, – сказал он, отходя.

– С Днем благодарения, Ноа! – тут же закричала Мэдди, подпрыгивая и крепко держась за мою руку.

Я уже поняла, что тут разыгрывается сцена: Ник не хотел, чтобы его младшая сестра знала, что между нами происходит или, вернее, что он едва мог смотреть на меня без отвращения. Мэдди много раз видела нас вместе, видела, как Ник обнимал меня, целовал, как мы смеялись… Ник тысячу раз говорил Мэдди, что мы его девочки и что он безумно нас любит.

Теперь напряжение между нами можно было резать ножом.

Поцелуй, который он только что оставил на моей щеке, был фальшивым и натянутым. Если он думает, что девушка не сможет отличить настоящие искренние чувства от притворства, то он сильно ошибается. Я нахмурилась, раздражение захватило меня. Я вовсе не хотела притворяться, мне это не было нужно. Николас причинил боль мне, я причинила боль ему, но, по крайней мере, мои чувства всегда были настоящими.

«Прости, Ноа, но с ней все проще. Нет драмы, нет проблем. София женщина, а не девушка».

Я крепко сжала губы и бросила на него ядовитый взгляд; затем попыталась выдавить из себя улыбку и потянула Мэдди в дом.

Николас вошел следом, снял свое черное пальто и повесил его на вешалку. Вошедшая Мэдди уже не казалась такой веселой, ее личико скривилось в хмуром выражении, которое изменялось в интервале от страха до отвращения. Я опустилась на колени рядом с ней и сняла с нее маленькое красное пальто. Потянулась, чтобы передать его Николасу, он взял его и повесил рядом со своим.

В холле появились Уилл и мама. Ник придвинулся ближе к Мэдди, которая встала между нами, спрятав свою маленькую головку за меня. Она вдруг стала нервной и застенчивой.

– Привет, Мэдди! – мама поприветствовала ее, когда подошла к нам. – Я мама Ноа. Могу я рассмотреть твое великолепное платье?

Услышав, что она моя мать, Мэдди посмотрела на меня, а я спокойно улыбнулась ей, призывая выйти из укрытия.

– Ты мама Ноа? – спросила она, оглядывая ее с ног до головы с нескрываемым любопытством.

– Да, я ее мама, а еще я замужем за твоим отцом, за Уиллом, – ответила она, когда он подошел. Нервозность Уилла чувствовалась в воздухе; я никогда не видела его таким и поняла, насколько эти выходные важны для него.

Мэдди подняла свои маленькие голубые глазки на отца и надула губы.

– Он не мой отец.

Ее голос прозвучал резко. Боже мой, в семь лет она уже могла заморозить своими словами четверых взрослых! Тогда Ник решил вмешаться. Он наклонился, подхватил Мэдди на руки и начал ее щекотать. Девочка отвлеклась и начала смеяться.

Уилл, казалось, начал оправляться от шока, от того, что его дочь так открыто отвергла его, и заставил себя улыбнуться.

– Давайте есть! – весело предложил он. – Там еды на целую армию, так что наедимся до отвала!

Мы прошли в гостиную, где уже были другие гости. Мэдди, казалось, обрадовалась, увидев двоих детей, с которыми можно поиграть. Она побежала к поезду с дистанционным управлением, который Уилл собрал для детей, чтобы развлечь их, и села, чтобы посмотреть, как они управляют маленькими составами. Я заметила, что Уилл не может оторвать глаз от Мэдди, и задавалась вопросом, что же он будет делать, чтобы добиться признания дочери.

Я собиралась последовать за ней и поиграть с детьми, как вдруг Ник взял меня за локоть и повел обратно в холл, подальше от всех.

– Ты останешься на выходные? – спросил он, и по выражению его лица я поняла, что ему, как и мне, не сильно хочется снова быть вместе под одной крышей.

– Уеду в понедельник, во вторник у меня экзамен по праву, – ответила я, как будто это могло его заинтересовать.

На самом деле, теперь, когда он снова был рядом, я не могла перестать думать о том нашем разговоре и о его фотографиях с Софией, которые я видела в журнале. Ярость внутри меня, которую я пыталась глубоко запрятать, вырвалась наружу, больше не позволяя мне держать себя в руках.

– Им нужно было предупредить меня, – сказал он больше себе, чем мне.

Его слова меня задели. Он был не единственным, кому не нравилась эта ситуация.