Наша встреча роковая

Сильный удар опрокинул ее обратно на пол, но за дверью уже слышался топот сапог, взволнованные голоса. Затрещала дверь – и Мардо, молча вскочив на ноги, тенью выметнулся в распахнутое окно. Дверь сорвалась с петель, в темную комнату влетело несколько человек, вслед Митьке загремели выстрелы, кто-то догадался чиркнуть спичкой, и бьющийся свет упал на искаженное, залитое слезами лицо Дины.

– Надин! Что здесь произошло? Кто это был? Сокольский, да перестаньте же палить!!!

– Я не знаю… не знаю… – Дина, опомнившись, вскочила на ноги, растолкала окруживших ее офицеров и повисла на локте Сокольского, который стоял у окна и посылал в темноту выстрел за выстрелом. – Сергей Дмитрич! Сережа, успокойтесь, что вы делаете, это был просто вор! Он не успел ничего взять, я испугалась, закричала… Сережа!!! Остановитесь, ради бога!

Но Сокольский продолжал с ожесточением давить на курок, не слыша ни уговоров Дины, ни испуганных, удивленных возгласов друзей. На его некрасивом лице застыло жесткое, недоброе выражение, плечо дергалось от отдачи. Ночь содрогалась от грохота выстрелов, в комнате запахло дымом.

– Хватит, ротмистр, хватит, уймитесь! Все кончено, – вполголоса сказал полковник Инзовский, подходя и насильно забирая у Сокольского револьвер.

Ротмистр вздрогнул. Опустив голову, с досадой процедил:

– Вот ведь черт, кажется, все-таки промазал… Надо бы пойти посмотреть. Надин, вы сильно испугались?

– Уж не знаю, право, кого больше, его или вас, – передернула плечами Дина, отходя от Сокольского. Волосы, выбившиеся из прически, падали ей на лицо. Дина отбросила их за спину. Офицеры, столпившись у двери, выжидающе смотрели на нее. Дина провела ладонью по лбу. Вздохнув, глухо произнесла: – Благодарю, господа. Вы успели вовремя. К счастью, это был всего лишь оконный вор, я сама виновата, не закрыла раму, и вот… Сейчас, пожалуйста, оставьте меня ненадолго, я должна привести себя в порядок. А после прошу вас всех ко мне на Черешневую. Не откажите… Я боюсь сегодня ночью оставаться одна.

Офицеры молча вышли. Когда за ними закрылась дверь, Дина ничком повалилась на пол, уткнулась лицом в сорванную со стола скатерть и беззвучно зарыдала.

Надин Белая снимала полдома на тихой Черешневой улице в нескольких кварталах от ресторана. Она и сама не могла объяснить недоумевающей родне, зачем ей понадобились целых две комнаты, в одной из которых к тому же находился шикарный белый рояль. Хозяева еще осенью уехали в Констанцу, оставив дом на древнюю старуху-родственницу, которая покидать Ялту не желала. Ей Дина и платила совсем небольшие деньги за то, чтобы принимать в комнате с роялем гостей, появлявшихся здесь довольно часто. Был в этом слабый отголосок московских времен, когда поздним вечером, после выступления хора в ресторане, за цыганами увязывались к ним домой их самые страстные поклонники. Дина не нуждалась в поклонниках, но отказывать от дома офицерам, которые вечер за вечером просиживали в ресторане, слушая ее пение, и оставляли там все свое небогатое жалованье, у нее не хватало сил. И поэтому до поздней ночи огромная комната с роялем и разномастными креслами и диванами (приличную мебель хозяева умудрились продать) была полна народу. Из зала в запущенный сад выходил огромный и нелепый балкон-пристройка, низко нависающий над заросшей клумбой с георгинами. В начале вечера гости еще старались курить на балконе, но с каждым выпитым бокалом вина их галантность ослабевала, и после полуночи синий табачный дым уже плавал по комнате пластами.

В этот раз все происходило так же. И балкон, и окна были открыты настежь, свет свечей еле пробивался сквозь папиросный дым, пахло крепким табаком, вином, ночными цветами, аромат которых слабо доносился из сада. В зале находилось с десяток офицеров. Те, что помоложе, собрались вокруг Дины, сидящей на диване с гитарой на коленях и наигрывающей юнкерскую «Буль-буль-бутылочку». Несколько человек, расположившись за круглым столом с облезлой полировкой и подсунутым под хромую ногу журналом «Нива», негромко разговаривали. Там же находился и полковник Инзовский. Дина, небрежно перебирая струны гитары, краем уха прислушивалась к разговору.

– Да оставьте, господа, это вздор… Все было ясно, еще когда начались распри между Главнокомандующим и Деникиным…

– Ну, положим, полковник… Всем известно ваше расположение к барону, но и Деникин сделал что мог.