Наша жизнь с господином Гурджиевым

Мы снова разожгли костёр и повесили над ним котелок на треноге. Женщины сделали суп из картошки и лука и какую-то кашу. Мы спустились умыться в ручье, и никто не думал, что в траве и в спутанном подлеске могут быть змеи или скорпионы. Ночь мы беспробудно проспали под нашими бурками.

Утром мы зарыли яблоки и картошку в горячие угли от ночного костра. У нас был волчий аппетит, и мешки пустели очень быстро.

Было введено новое правило. Каждый раз, продвигаясь дальше, наша поклажа разделялась на две части. Двое остаются с половиной багажа, пока г-н Гурджиев не возвращался с тремя людьми и животными, чтобы привести их и вторую порцию груза.

После каждой ночной остановки г-н Гурджиев умело запаковывал наши вещи. Ничего не разбилось. Я помню, что даже маленький колпак керосиновой лампы ехал невредимым. Вьючные сёдла для наших лошадей и ослов обвешивались с каждой стороны, вмещая в себя корзины и узлы; остальные вещи были навалены сверху. Связывать вместе эти тюки была задача моя и Жукова – где он сейчас? Как бы я был рад его снова увидеть! Жуков был практичный трудолюбивый человек, умеренный социалист и обожатель Каутского. Он был коренной москвич. По какой-то причине москвичи испытывали неприязнь к петербуржцам, которые основной частью были гражданскими служащими, офицерами гвардии и прочее. В результате у него было определённое презрение к нашим петербургским товарищам, а особенно ко мне. Во время погрузки это было наиболее очевидно. Он был очень опытен в этой работе, а я нет. В течение нескольких дней я учился у него, как делать это хорошо.

Я открыл, что погрузка животных – это целая «философия», поскольку ослы очень хитрые. «Профессором» в этом деле была наша ослица Машка, а другие следовали её примеру. Они набирали в лёгкие огромное количество воздуха, в то время как мы привязывали багаж. А как только тюки были на месте, они выпускали воздух, их бока опадали, а вещи соскальзывали на землю. Г-н Гурджиев говорил нам энергично сжимать их брюха перед затягиванием верёвок, тогда они не смогут раздуться. Нужно было смотреть за ними всеми очень внимательно, особенно за Машкой, потому что пока мы нагружали второе или третье животное, один из уже навьюченных мог начать кататься по земле ногами кверху, и всё нужно было начинать сначала.

Мы продолжили наш путь, становившейся всё более и более сложным. Несмотря на это, моя жена говорила мне, что после предыдущего дня всё кажется лёгким и простым. Мы шли по узкой тропе через девственный лес. Каждодневный переход не был длинным по верстам, но нам нужно было преодолевать различные неожиданные препятствия. Дорога пересекала высокое плато, и мы не ожидали, что там будет так много болотистых мест, иногда непроходимых. Через эти болота были перекинуты большие древесные стволы, по которым можно было пройти. Каждый раз, когда мы проходили по такому месту, мы снимали поклажу с лошадей и несли её на себе. Сначала, когда мы попытались провести лошадей, они совершенно отказались идти по стволам. Потом наша маленькая ослица Машка прыгнула на ствол, и остальные последовали за ней. На одном болоте, где не было поваленных стволов, мы попытались провести нагруженных лошадей просто так, но они провалились в грязь по брюхо. Естественно, они испугались и забеспокоились. Мы с трудом снимали с них ношу, чтобы они могли выбраться.