Наше дело — табак

Он закашлялся, но не мог замолчать:

- Ты пойми, мы и те, другие, которые обычное быдло, росли вместе, в одних институтах учились. А сейчас вдруг стало ясно, кто чего стоит. Кто создан для того, чтобы прозябать, не в силах сделать свою жизнь. А кто умеет жить и делать деньги... Это водораздел. Такое бывает в истории редко. Все получили столько, сколько стоят. Все встало на свои места... Но просто так ничего не дается. За место под солнцем дерутся.

- Я устала...

- Все это нытье. Если бы я стал ныть и сетовать на то, что вокруг мерзавцы, то давно сошел бы с дистанции. И ездил бы в общем вагоне, как все идиоты. Как быдло, которое небо коптит только для массовки... Понимаешь, мы заслужили жить лучше их. Потому что мы лучше... Сильнее. Каждый получил свое. Свое... Свое...

- Свое. Кому деньги, кому пуля, - чуть не плача, произнесла Лена.

- Пуля, - это слово всколыхнуло в нем воспоминания... И он снова впал в прострацию.

На следующий день с утра, когда в окно светило летнее веселое солнце и гнало из души хмарь, он потребовал у Лены более подробный отчет о том, что происходит в Полесске.

- Похоронили Глушко с помпой. Весь город был, - рассказала она. - Инесса вся в черном, успела выписать черное платье из Парижа! Тварь такая, вроде скорбит, а прямо на кладбище по сторонам глазами стреляет, к мужикам приценивается!

- Что ты от нее хочешь...

- Стерва такая! Глушак - третий муж, которого она схоронила. Представляешь, у нее сотовый телефон, так в нем номер с тремя шестерками посредине. Черти ее водят по жизни - это точно...

- Что еще?

- Инесса спелась с Доном Педро и шурует вовсю, прибирает к рукам наследство муженька.

- Вот тварь...

- По-моему, они "Восток" решили подмять... А я... Я же в этом ничего не понимаю.

- Оставь. Это не твое дело. Что еще там?

- В милицию всех таскают. Милиция в коммерческие дела лезет. Меня допрашивали.

- Что сказала?

- Что ничего не знаю, - произнесла Лена со вздохом. - Я же правда ничегошеньки не знаю о ваших делах.

- Правильно. - Он вновь почувствовал вкус апельсинового сока на губах и ощутил, как по телу разливается холод и в висках начинает стучать кровь. Иди...

Через пару дней он почувствовал, что произошел окончательный перелом в болезни - но только физический. Психологически же становилось только хуже. Страхи и воспоминания вгрызались все глубже под кожу, как насекомые-паразиты.

Он поднялся с кровати, шатаясь подошел к зеркалу, увидел в нем осунувшееся, почти неузнаваемое лицо. Еще недавно привлекательное, теперь оно было лицом человека не от мира сего. Зачерпнув воду в раковине в горсть, он плеснул в зеркало, сел на стул, обхватил голову руками.

- Черт, черт... Глушак мертв... Он всхлипнул.

- Мертв. Царствие ему небесное...

С этого момента он зациклился на этой фразе, не забывая ее повторять, впадая в черные думы. С каждым днем он все больше погружался в тяжкую депрессию, порой переставая адекватно воспринимать окружающее. Он все сильнее ощущал вкус этого проклятого апельсинового сока на губах, хотя с того дня, когда он резким взмахом опрокинул стакан с ним, сок ему больше в палату не приносили. Лену его состояние пугало все больше.

- Арнольд, ты доведешь себя, - всхлипывая, говорила она, сидя у его постели и с болью глядя на него.

- Я выкарабкаюсь, Ленок... Я сам должен. Один попытаться ... Ты лети.

- Ты что?

- Езжай домой...

- Я не могу тебя оставить!

- Ничего... Я сам... Мне нужно вернуться... Я должен вернуться... - как сумасшедший бормотал он.

- Арнольд!

- Езжай, сказал! - закричал он, лицо перекосила судорога, и Лена отпрянула. Она никогда не видела его таким.

- Хорошо.

-Я вернусь...

Глава 6. УСЛУГИ ОТМОРОЗКА

- Тебе делать ничего не надо. Только посидишь и щеки понадуваешь... Ты одним видом давишь. - Иосик нервно теребил за край кожаную папку, которая и так уже была порядком истрепана, став жертвой вечно шалящих нервов своего хозяина.

- Сколько положишь, бизнесмен? - скучающе осведомился развалившийся на заднем сиденье машины Пробитый.

После стычки на дороге в Суворовском районе, когда он стрелялся с уголовным розыском, Пробитый внешне сильно изменился - побрился наголо, начал отращивать усы и на себя, в общем, стал похож намного меньше.

- Пятьсот баксов, - сказал Иосик.

- Долг сколько?

- Четырнадцать тысяч.

-Я что-то не догоняю; Если четырнадцать тысяч долг, то откуда пятьсот? так же лениво удивился Пробитый.

- Я же тебя не долги выбивать приглашаю. А посидеть в кабаке один вечер.

- А где старобалтийские пацаны, крыша твоя?

- Им сюда лезть не обязательно. Это мои дела.

- Чего зажилили?

- Партию молока.

Иосик гонял из Прибалтики молочные продукты, на этом в последние годы хорошо поднялся. С Пробитым он учился в одной школе, но, всякий раз встречаясь с ним, даром что знал его давно, вел себя с опаской - так надлежит обращаться с ядовитыми змеями. Он предпочитал со школьным приятелем в делах не связываться, но так уж приперло, что ему нужен был для разговора с недобросовестными партнерами именно такой человек.

- Ладно, тысяча, - сообщил свое решение Пробитый. - И то потому, что я сегодня добрый. И в бегах.