Наше лето

Ей следовало бы сделать это прежде, чем поднять трубку и приставать ко мне с глупыми просьбами.

– Ну? – подстегнула я.

– Пожалуйста, пойдем! Никаких подарков не надо. Я скажу, что ко мне приехала подруга из другого города. Мы ненадолго. Ну, Джинси, я очень тебя прошу.

«До чего же одинока эта бедняжка, если просит меня, совершенно чужого человека, который к тому же вечно над ней подтрунивает, о таком одолжении?» – подумала я.

– Ну, ладно.

Какой же мямлей я становлюсь!

– У меня полно отгулов. Только предупреди, где и когда. И что надеть.

– Спасибо, Джинси. Я очень тебе благодарна. Правда. И я у тебя в долгу, – вздохнула Клер.

Оказалось, великое событие произойдет днем в «Четырех сезонах». Гребаные «Четыре сезона»!

Я представила вечеринки по случаю рождения детей, которые давали мои мать и тетка: фигурное желе, амброзия из тертого кокоса и апельсинов, кексы. Газировка. И никаких овощей, не говоря уже о маленьких сандвичах, если, конечно, не считать сандвичами ломтики сыра, втиснутые между крекерами.

Сидя рядом с Клер в своем единственном приличном черном костюме с белоснежной салфеткой на коленях, я вдруг почувствовала нестерпимое желание отведать банановых ломтиков, болтающихся в красном липучем клее.

Ничего, сойдет и алкоголь.

КЛЕР БЕБИРАМА

– Это не выпивка? Можно опрокинуть рюмочку? – спросила Джинси.

Я вздохнула. Может, зря я пригласила ее сюда. За столом она одна была в черном. Как пчела среди пастельных бабочек.

– Это чай, Джинси, – шепотом ответила я. – Сейчас не время для коктейлей.

– Знаю, но у меня кое-какие проблемы, – прошипела она. – Во-первых: терпеть не могу чай.

– Могла бы заказать кофе, – резонно предложила я.

– Во-вторых: терпеть не могу ресторанный кофе. Так, подкрашенная водичка с запахом.

– Газировку? Чай со льдом? Все любят чай со льдом.

– В-третьих: никакого чая со льдом. В-четвертых: мне все до смерти надоело. Я не знаю миссис Счастливую Мамашу. Зачем я здесь, Клер? Думаешь, меня интересуют хлопчатобумажные одеяльца? Да и что это вообще такое, черт побери? Самое малое, что они могли бы сделать, – обеспечить алкоголем одинокую женщину.

Почему, Боже, почему, я не попросила Даниэллу пойти со мной?

Я наскоро оглядела двенадцать улыбавшихся женщин. Мои коллеги: Тара, молодая мамочка, Рита, учительница третьеклашек, и Алана, преподаватель рисования: в свои пятьдесят восемь бабушка троих внуков. Остальные – подруги и родные Тары.

К счастью, никто не обращал особого внимания на мою недовольную «иногороднюю» приятельницу.

– Ну, – прошептала я в ответ, – думаю, можно попросить у официанта…

Джинси патетически закатила глаза.

– «Манхэттен»? Чтобы все глазели на меня, посчитав алкоголичкой? Нет уж, спасибо. Лучше постараюсь улыбаться во весь рот и жевать… кстати, а что это?

– Печенье к чаю, – объяснила я. Иногда мне казалось, что Джинси родилась и воспитывалась в пещере.

– Неужели! И ни одного бейгеле на столе! А сливочный сыр? Ты не видишь сливочного сыра?

– Это не завтрак, а чай.

– Еще птифуров? – спросила мать Тары, предлагая мне прикрытое салфеточкой блюдо с крошечными пирожными.

Я вежливо улыбнулась, положила одно на тарелку и передала блюдо Джинси. Та нахмурилась и буквально швырнула блюдо соседке справа.

– Я уже сказала, – прошипела Джинси мне в ухо, – это Америка, а не чертова старая Англия. И я имею право получить бейгеле и сливочный сыр, когда захочу. Не эти маленькие квадратные штучки.

Наверное, настала пора положить конец нашим общим мукам.

«Кроме того, – подумала я, – семестр только что закончился. Мне не придется встречаться с коллегами до самого сентября. Надеюсь, к тому времени они забудут о моей странной маленькой подруге.

– Послушай, – предложила я, делая вид, что вытираю губы салфеткой. На самом деле я прикрыла рот, опасаясь, как бы за столом не нашелся кто-то, умеющий читать по губам. – Как насчет того, чтобы улизнуть сейчас? Скажем, что одной из нас вдруг стало дурно, и отправимся… ну, не знаю… в какое-нибудь местечко для холостяков. Там и выпьем. Заметано?

Джинси с некоторым удивлением уставилась на меня.

– Значит, тебе тоже все осточертело? – ухмыльнулась она. – Господи, до чего ловко ты меня одурачила! Я-то воображала, что ты веселишься на всю катушку!

– Джинси, – призналась я, – меня так и подмывает вонзить вилку себе в глаз. Да еще и повернуть.

– В таком случае, зачем ты сюда притащилась, да еще и меня за собой приволокла?

В самом деле, зачем?!

Я встала и извинилась, сказав, что нам срочно понадобилось в дамскую комнату.

Выйдя из зала, мы дружно ринулись к выходу на улицу.

КЛЕР ПОЗВОЛЬТЕ ПОЛУЧИТЬ ТО, ЧЕГО Я ХОЧУ

Джинси позвонила Даниэлле на сотовый по пути в «Джоуз».

– Она придет, – со смехом объявила Джинси, захлопывая крышечку мобильного. – Говорит, что умирает от желания надеть новые босоножки. Сплошной ветер в голове.

– Ну, не совсем, – возразила я.

– А, не важно. Просто не хочу снова везти ее в больницу. Пришлось трижды принимать душ, прежде чем руки перестали пахнуть мокрой марлей. А я ведь вообще не касалась никакой марли.