Наше лето

Едва мы устроились в баре наверху, вбежала раскрасневшаяся от жары Даниэлла.

– О’кей. Я-то знаю, почему это небольшое общество так меня достало, – сообщила Джинси. – А вот почему ты полезла в бутылку? Клер?

Хороший вопрос.

Вряд ли это была зависть. Я помолвлена. Ношу на пальце массивное кольцо – престижная вещь в мире, где размер камня имеет такое значение. Скоро я, как в свое время мамочка, поселюсь в удобном загородном особняке, с беседкой и бассейном.

Тогда что же?

Страх.

Боязнь материнства? Беременности? Родов?

Или все-таки я испугалась самого первого шага?

Замужества.

А если это не страх, то… колебания?

Может, я просто не готова к замужеству?

Может, не готова к браку с Уином?

Но я приняла его предложение. Неохотно, но приняла.

Как же объяснить свои ощущения Джинси и Даниэлле, если сама не способна в них разобраться?

И тут слова вдруг сами посыпались с языка.

– Не знаю, – выпалила я, разрывая салфетку в клочья. – Просто не знаю. Сегодня я одинока и хочу танцевать до рассвета в бостонском клубе. Не то чтобы я была завсегдатаем ночных клубов, честно говоря, в жизни не была ни в каком клубе… ну, вы понимаете, о чем я. А завтра – я уже на девятом месяце и делаю ванночки для отекших ног. Это просто…

– А я думала, ты хочешь детей, – перебила Джинси, окинув меня проницательным взором.

– Хочу! Только не…

– Сейчас, – закончила Даниэлла, тоже пронзив меня взглядом.

Они словно пригвоздили меня к месту.

– Не знаю, – пробормотала я, не в силах ни солгать, ни уклониться. – Не знаю, что ответить: «не сейчас» или не «от Уина». Может, это одно и то же.

Джинси и Даниэлла продолжали выжидающе таращиться на меня.

Я глубоко вздохнула и приготовилась признать то, о чем никогда и никому словом не обмолвилась.

– Понимаете, – выдохнула я, опуская глаза, – Уин мой первый настоящий бойфренд. То есть я больше вообще ни с кем не спала. Понимаю, это звучит старомодно…

– Это звучит жалко, – отрезала Джинси. – Прошу прощения.

За что она извинилась? В самом деле, прозвучало жалко. Мне и самой так казалось.

– Знаю, – кивнула я. – И теперь не могу не гадать, что же я все-таки упустила. И имеет ли то, что я упустила, какое-то значение.

Даниэлла покачала головой:

– Солнышко, только ты можешь на это ответить. Лично я представить не могу, каково это – никогда не заниматься сексом с другими мужчинами, прежде чем выйти замуж. Но с другой стороны, у меня никогда еще не было таких длительных отношений. То есть мой рекорд – три, может, четыре месяца. Однажды я встретилась с человеком гораздо меня старше. Так что у нас с тобой совершенно разная личная жизнь.

– Просто не знаю, что делать, – снова призналась я, продолжая удивлять себя каждым словом. До этого момента я никогда, никогда не озвучивала свои сомнения и страхи. – Действительно ли Уин – подходящий для меня муж? Или я выхожу за него потому, что мне вот-вот стукнет тридцать и давно полагается быть женой и матерью? Я ведь не просила его делать предложение, – продолжала я почти умоляюще. – Никогда не упоминала о свадьбе. Но теперь, когда я помолвлена… понимаете, кругом так много ужасных типов, а мы так долго были с Уином. Мы по-настоящему знаем друг друга. Во многих отношениях. Неужели я буду такой дурой, чтобы отказаться от всего этого? С Уином все будет надежно. Я права?

«Пожалуйста, – взмолилась я про себя, – пусть кто-нибудь скажет, что я права».

Джинси встала и проследовала в дамскую комнату.

Даниэлла откашлялась и вынула из сумочки компакт-пудру.

– Еще налить? – спросил бармен.

Значит, на этот вопрос я должна ответить сама.

ДЖИНСИ ПРОПАВШИЕ НОСКИ И СВЕРКАЮЩИЕ ДОСПЕХИ

Это был один из типично дерьмовых вечеров.

Рассыльный из китайского ресторана перепутал заказ, а я это обнаружила, когда он уже смылся с моими денежками.

Из крана текла ржавая вода.

Вода в моей крохотной квартирке часто бывает ржавой, так что пришлось довольствоваться выдохшейся газировкой «Доктор Пеппер».

Телефон звонил. Звонил. И звонил… Очевидно, автоответчик забастовал. Опять.

Освободившись, я метнулась на крохотную кухоньку, схватила трубку и рявкнула:

– Алло?

– Хай! – отозвался щебечущий визгливый голосок. – Могу я, пожалуйста, поговорить с госпожой дома?

– С кем?

Я вовсе не собиралась грубить. Само собой получилось.

Владелица щебечущего визгливого голоска ничуть не обиделась.

– Это госпожа дома? – повторила она.

– Прошу прощения, – парировала я, – вы, кажется, звоните прямо из девятнадцатого века?

Девица заткнулась: видимо, сценарий телемаркета не подразумевал именно этой ремарки. Я воспользовалась молчанием.

– Итак, что вы продаете? Корсеты? Нюхательные соли? Пояса целомудрия?

Телемаркет отсоединился. Подозреваю, она вообразила, что попала к сумасшедшей, которой больше пристала жизнь на заплесневелом чердаке, чем в домашнем уюте на прекрасно оборудованной кухне.

Я пожала плечами и повесила трубку. Никому еще не удавалось назвать меня «госпожой» и отделаться всего лишь брошенной трубкой!