Наше море

- Ну вот и славно! - проговорил Стешенко, прочитав [92] семафор. - В море идем, Корниенко, а то застоялись в базе, уже и днище ракушками обросло!

Стешенко, конечно, шутил, в базе они - стояли всего лишь одну ночь, вернувшись из трудного похода.

Инструктаж конвойных кораблей проводил начальник штаба базы капитан 2 ранга Куделя. Он никогда не повышал голоса, но то, что приказывал, всегда было обоснованно, охотно и безоговорочно выполнялось подчиненными.

Куделя сообщил, что для авиации, дислоцирующейся в Геленджике, срочно требуются бомбы. Ими загружали сейчас в порту транспорт «Интернационал». К вечеру погрузка должна быть закончена. Так как в районе Геленджика после наступления темноты рыщут немецкие торпедные катера, а днем налетают самолеты, конвой лучше отправить перед рассветом, с тем расчетом чтобы днем он шел возле высокого берега. В случае нападения самолетов противника командир конвоя должен не допустить их к транспорту и немедленно вызвать истребители; транспорту же следует, насколько позволяют глубины, прижиматься к берегу под защиту своих батарей.

- Обстановка сложная, но авиационные бомбы нужно доставить любой ценой! - заключил Куделя.

Командиром конвоя был назначен сослуживец Стешенко командир тральщика «Гарпун» Григорий Петрович Кокка, стройный молодой офицер, человек осторожный и предусмотрительный.

Стоя на мостике корабля, Стешенко думал о задаче, которая была ему поставлена. Упругий бег корабля, солнечные зайчики, отражавшиеся от котелка компаса, и свежий ветерок, шевеливший пристопоренный уже для подъема корабельный флаг, - все создавало приподнятое настроение.

Полчаса назад, когда корабли проходили мимо бухты Джубга, был замечен немецкий самолет-разведчик. Пролетая высоко в небе, он держался в стороне, но, безусловно, следил за движением конвоя.

- Корниенко! - сказал Стешенко сигнальщику, стоявшему на правом крыле мостика. - Сегодня на вахте надо смотреть особенно зорко. Вражеские самолеты могут каждую минуту свалиться на корабль.

Стешенко полюбил этого рослого белокурого матроса - лучшего сигнальщика. Не один поход они вместе [93] провели на мостике, и не раз выручали тральщик зоркие глаза матроса Григория Корниенко. Всевидящие «глаза корабля» - так называли его все.

В прошлом походе, после боя у берегов противника, Стешенко дал сигнальщику Корниенко рекомендацию для вступления в партию.

- Самолеты противника на норд-весте! Курсовой угол… высота… - доложил сигнальщик Корниенко.

Стешенко повернулся к борту и поднял к глазам бинокль.

В голубом прозрачном небе были видны увеличенные в несколько раз биноклем характерные силуэты «юнкерсов».

- Поднять сигнал: «Самолеты противника на норд-весте», - скомандовал Стешенко и объявил боевую тревогу.

- Семнадцать «юнкерсов» и семь «мессершмиттов», - доложил Корниенко.

Самолеты стремительно приближались к конвою.

Отряд кораблей растянулся. В голове шел «Гарпун», в кильватер ему транспорт «Интернационал», а по корме сторожевой катер 041. Тральщик «Мина» прикрывал транспорт с моря.

Почти одновременно все корабли открыли заградительный огонь, а «Интернационал» отвернул и направился к высокому обрывистому берегу.

Чистое, безоблачное небо покрылось черными вспышками разрывов; казалось, ни один самолет не пройдет через стену огня. Но вот, пикируя с большой высоты, прорвал завесу вражеский «юнкерс», и бомбы с воем и свистом полетели на корабли.

Стешенко увидел, как взметнулось пламя на транспорте и белое облако окутало корму.

«Что там случилось? - забеспокоился Стешенко. - Ведь трюмы транспорта загружены авиационными бомбами!»

Но «Интернационалу» повезло. Позже Стешенко узнал, что пятидесятикилограммовая бомба угодила в чугунный кнехт и взорвалась на верхней палубе. Осколки повредили паровую магистраль и подожгли деревянную палубу. Груз, запрятанный в трюмах, уцелел.

Тральщик «Мина» сосредоточенно и упорно вел огонь по атакующим самолетам. Часто били зенитные автоматы, [94] от резких залпов корабельных пушек сотрясался мостик.

По корме тральщика, ближе к транспорту, Стешенко увидел сторожевой катер 041. Вместе с «Гарпуном» катер, прикрывая транспорт, вел артиллерийский огонь по самолетам противника.

- С левого борта самолет! - громко доложил Корниенко и тут же: - Бомбы оторвались!

- Право на борт! - быстро скомандовал Стешенко. Корабль накренился, описывая циркуляцию, когда

Корниенко снова доложил:

- Прямо по носу самолет! - И вслед за этим снова: - Оторвались!

- Прямо руль! - скомандовал Стешенко и быстро перевел рукоятки машинного телеграфа еще раз на «полный вперед».

Корабль не успел закончить маневр, и бомбы взорвались по левому борту, поднимая фонтаны воды. Раскаленные осколки со звоном ударили по железной палубе корабля. Загорелся полубак, дым валил из иллюминатора радиорубки. Горели деревянная обшивка и масляная краска на надстройках. Стешенко задыхался от дыма и смрада.