Наше море

Чеслер будто нечаянно прикрыл книгу развернутой картой. Если бы кто-нибудь сказал Чеслеру, что можно в [179] минуту передышки читать художественную литературу, он ответил бы: «Не до этого сейчас!» Но книга, лежащая на столе, не была для него беллетристикой. Это был душевный разговор со старшим и опытным боевым товарищем.

- Ну, Петро, чем порадовало сегодня нас начальство? - спросил его Глухов. у

Он любил этого энергичного и храброго офицера, который был его учеником и сослуживцем еще в мирные довоенные дни. Чеслер работал вдохновенно, у него все горело в руках.

- Дела, как на войне, Дмитрий Андреевич! Начальник штаба высадки капитан второго ранга Нестеров сообщил, что противник перебрасывает из Севастополя в Камыш-Бурун и другие порты первую флотилию быстроходных барж и отряд торпедных катеров.

- Да, хорошего мало. Немцы догадались, наверное, что большие корабли в проливе мы использовать не можем, а катеров у нас не так уж много, и хотят зажать десант с моря и с суши. Что ж, будем драться с ними на море! Не так страшен черт, как его малюют. Днем дадим людям отдохнуть, а с наступлением темноты приступим к погрузке и часа в двадцать два и выйдем. Узнай-ка прогноз погоды.

- Да прогноз все тот же: норд-ост три-четыре балла, море до трех баллов. Погода все время свежая.

- Кого же нам послать? - рассуждал вслух Глухов. - Есть катер 081 Флейшера, но он должен идти на ремонт. Здорово ему досталось за последнее время. Да ничего не поделаешь, придется послать его. Сходи и ты, Чеслер, на нем. Дай предварительные указания Флейшеру и иди отдыхать.

- Есть! Все будет сделано, - весело ответил Чеслер, провожая Глухова до дверей землянки. Он был искренне рад тому, что сегодня ночью пойдет в море, что не нужно сидеть и мучиться неизвестностью в сырой и прокуренной землянке, в то время как сторожевые катера будут сражаться в проливе. Только на командирском мостике корабля Чеслер чувствовал себя на своем месте.

Получив приказание на выход, Флейшер с боцманом старшиной 1-й статьи Саковениным еще раз осмотрели катер. Возле кормового орудия вражеским осколком был [180] пробит борт. Пробоину заделали сами моряки, а сколько еще других повреждений…

Ночью на рейде установилась тишина. Катер 081 по-прежнему находился у пирса. Два дня назад он выдержал бой с немецкими БДБ, получил несколько пробоин в корпусе и должен был уйти на ремонт, но обстановка в проливе не позволяла этого сделать: блокада немцев с моря Эльтигена усилилась, и каждый наш катер был чрезвычайно нужен.

В 23 часа на катер 081 неожиданно прибыл начальник штаба высадки капитан 2 ранга Нестеров.

Флейшер встретил Нестерова, и тот, потирая руки на холоде, весело спросил:

- А где у вас тут свет есть?

- Пройдемте в штурманскую рубку! - пригласил Флейшер, не подозревая еще, в чем дело. В это время подошел и поздоровался командир звена Чеслер.

В тесной штурманской рубке Нестеров достал из нагрудного кармана приказ командующего и зачитал его. Это был приказ о награждении Петра Чеслера орденом Отечественной войны I степени и Флейшера - орденом Красного Знамени.

- Ну вот, товарищи катерники, не забывает вас командование! - сказал Нестеров, поздравляя Чеслера и Флейшера. - А сейчас слушайте боевую задачу.

И Нестеров объяснил, что нужно конвоировать к месту высадки в Эльтиген большой морской катер - так называемый «сочинский трамвай» - с тендером на буксире. На него будут погружены десантники, медицинский персонал, снаряды и медикаменты. Он не стал им объяснять, что от успеха их похода будет зависеть жизнь многих сотен бойцов на «огненной земле». Они это понимали и сами.

В кромешной темноте конвой снялся с рейда Кротково. В море их встретила небольшая волна, небо было завешено тучами, холодный ветер гулял в проливе. Флейшеру с мостика катера 081 было видно, как у Камыш-Буруна лениво поднимались, качаясь на тонких зеленых стеблях, бледные ракеты. Далеко на севере, наверное на вершине Митридата, вспыхивал и гас желтый свет прожектора.

Флейшер не первый раз выходил на катере в Керченский пролив. Он хорошо знал расположение минных полей, отмелей и банок, знал, где проходит течение, с какого [181] мыса противник может осветить прожектором и где у пего стоят береговые батареи.

Переход через пролив прошел на этот раз благополучно. Немецких кораблей не встретили.

Как всегда, у берега шумел прибой. Флейшер застопорил ход, груженый катер и тендер пошли самостоятельно. Теперь Флейшеру надо было следить за тем, чтобы немецкие корабли не сорвали выгрузку, а если они появятся, то вступить с ними в бой.

Флейшер отошел мористее, чтобы можно было просматривать подходы к берегу, снова застопорил моторы и сразу же увидел силуэты вражеских кораблей и услышал доклад сигнальщика Баркова:

- Слева тридцать, торпедные катера противника! Флейшер ясно увидел сначала белые всплески волны