Наше море

Остренко принял буксир с мотобота и кратчайшим курсом повел сторожевой катер 0102 к берегам Тамани.

Михаил Лукич Остренко понял, что Глухов ранен смертельно. Горький ком подступил к горлу, на глазах выступили слезы.

С Глуховым его связывала старая дружба. Они вместе начинали службу еще краснофлотцами на Черноморском флоте. Отслужив, остались на сверхсрочную, а затем вместе воевали.

В первую ночь высадки десанта на Эльтиген, когда катер-тральщик, которым командовал Остренко, был подбит и тонул, сторожевой катер 081, на котором Глухов возвращался после операции, спас корабль Остренко.

Уже перед рассветом возвращавшийся с моря дозорный сторожевик 098 догнал катер Маркова, медленно [199] идущий на буксире. Командир катера 098 принял буксир, а старший лейтенант Остренко ушел в Тамань. На берегу Остренко немедленно доложил контр-адмиралу Холостякову о том, что десант высажен, что корабли вели бой, что Глухов тяжело ранен и ему требуется срочная медицинская помощь.

Когда сторожевой катер Маркова входил на буксире на рейд Кротково, начал медленно падать снег. Он припорошил палубы кораблей, укрыл истерзанную и избитую землю. Ветер утих, поднималось солнце, и все вокруг засверкало и заискрилось.

Раненого Глухова снесли на берег и доставили в госпиталь в Тамань.

Шесть дней Глухов боролся со смертью, почти не приходя в сознание. Жизнь еле теплилась в нем. Он не разговаривал и почти никого не узнавал. Никого из близких друзей около него не было: одни погибли в боях или были тяжело ранены, другие дрались с противником.

17 ноября с утра было солнечно и морозно. Глухов попросил глазами перенести его койку к окну. Сестры приподняли Глухова, и он увидел в окно кусочек седого осеннего моря и сторожевые катера на рейде. Быстрый ветер распластал кормовые флаги, чайки проносились у покачивающихся мачт, и зеленые волны, обгоняя друг друга, по-прежнему бежали туда, где за далекими синими горами лежал Севастополь.

Яркое солнце освещало землю, корабли и море…

Глухов уронил забинтованную голову на подушку и закрыл глаза…

Тело Глухова перенесли в домик, одиноко стоящий у причалов, - поближе к морю и кораблям. Моряки уложили его на подвесную парусиновую койку. Ледяной ветер, врываясь в раскрытые окна, тихо раскачивал ее.

Со всех кораблей приходили прощаться офицеры и матросы. А потом возвращались на корабли и уходили в море освобождать крымскую землю.

…Гроб с телом Глухова был доставлен в Поти, где ждали его жена и дети.

А затем его установили для прощания в Доме офицеров. Глухова многие знали и любили на Черноморском флоте. Хоронить его собрались не только все катерники, но офицеры и матросы из других соединений и кораблей и много гражданского населения. [200]

Все мы, провожавшие Глухова в последний путь, рассудком понимали, что войны без жертв не бывает, но сердцем не могли привыкнуть к тому, что Глухова больше нет и не будет с нами.

Похоронили его у высокого Потийского маяка. Моряки положили у могилы железные корабельные якоря, девушки Грузии принесли осенние цветы.

Когда на море поднимается шторм, серые волны бегут на берег, лижут железные лапы якорей, бьются у подножия вечнозеленой могилы Глухова…

За мужество и отвагу, проявленные при форсировании Керченского пролива, капитану 3 ранга Дмитрию Андреевичу Глухову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Сорок дней и сорок ночей сражался эльтигенский десант. Положение его становилось порой критическим: десант задыхался от острого недостатка во всем - в пополнении, боезапасе и питании. День и ночь не стихали стрельба и взрывы как на берегу, так и в проливе. Поэтому командир дивизии полковник Гладков в ночь на 7 декабря предпринял дерзкую вылазку: десантники прорвали фронт противника на левом фланге - в районе болот озера Чурбашское, прошли по его тылам и заняли гору Митридат, у Керчи. Оттуда десант был снят катерами Азовской флотилии…

Теперь на крымской земле оставался один плацдарм, удерживаемый 56-й армией, позже переименованной в Отдельную Приморскую армию.

Успех высадки войск 56-й армии у Керчи и последующее бесперебойное боепитание в тяжелых условиях штормовых погод, артиллерийского обстрела и бомбежек стали возможными благодаря героизму моряков Азовской военной флотилии и умелому руководству со стороны командующего флотилии контр-адмирала С. Г. Горшкова.

Глава четырнадцатая.

Прощай, Кавказ!

На побережье Кавказа, почти у самой границы с Турцией, зима была удивительной. Вместо снега шли теплые проливные дожди. В Батуми и Поти предусмотрительные люди носили прорезиненные плащи и высокие сапоги. На асфальтированных тротуарах были сделаны решетчатые люки, куда уходили потоки воды. А в лесах Кавказа, у мутной реки, земля не успевала впитывать влагу. Вдоль берегового поселка блестело черное мокрое шоссе, по нему весело шлепали босоногие ребятишки.

Наша плавбаза по-прежнему стояла на реке. Здесь же находилась и плавучая мастерская «Металлист».