Наше пересечение

Но он не шутил. Диего скосил глаза на меня и указал на конфету.

– Будешь?

– Да ты издеваешься, Фуэнтес, – я честно пыталась держать себя в руках, но мне становилось все хуже.

– Успокойся. Тебе нельзя нервн…

Мне нельзя нервничать? Да я, блять, тебе сейчас покажу, что значит на самом деле нервничать.

– Остановите гребаную машину! БЫСТРЕЕ. Иначе я вам весь салон заблюю, слышал? – во все горло заорала я.

Таксист нервно вырулил к обочине под злые сигналы проезжих машин.

Не глядя на Диего, я выскакиваю из машины, даже не пытаясь слушать, как он ворчливо бубнит свои тупые нотации.

Достал. Просто достал.

Почти врезаюсь в проходящего мимо парня, но он вовремя отшатывается. Он что-то кричит мне вслед про то, что по мне скучает больница для психически нездоровых людей, но я его игнорирую. Даже не показываю средний палец. Просто ничего. Широким шагом иду к стене какого-то дома и примыкаю к ней. Холодный бетон под ладонью остужает мой разум, и я медленно сажусь на ступеньки, потому что ноги окончательно перестают держать меня. Ветер начинает трепать волосы всё сильнее, но я не чувствую этого холода. Не чувствую вообще ничего.

Тошнота начала спадать, когда рядом со мной показались ноги Диего. Я подняла глаза на него.

Он стоял со скрещенными под грудью руками, в его излюбленной позе, смотрел на меня снисходительным взглядом сверху-вниз. Я бы разозлись, видя то, как он смотрит, будто я какой-то противный ребёнок, но сил не осталось даже на это. Диего покачал головой, снял куртку и накинул её мне на плечи.

Меня всё так задолбало. Почему я? Почему со мной?

– Эта истерика была ни к чему, – послышался его голос будто издалека. Вроде такой знакомый, родной, но в то же время мне хочется закрыть уши и не слышать его больше никогда.

Видимо, я молчала слишком долго, ибо следующая его реплика была сказана взволнованно:

– Ты в порядке?

Я горько усмехаюсь.

– В порядке ли я? Ты серьёзно? Я говорила тебе, что меня тошнит, но ты не позволил открыть это дурацкое окно!

– Я уже объяснил тебе ещё тогда, в машине. На улице холодно и сильный ветер.

– Зато теперь из-за тебя мы сидим на улице, а не в машине, где из-за несчастного окошка климат не стал бы подобным Арктике, – недовольно парирую я.

Диего сжал челюсти.

– Я забочусь о твоём здоровье, которое непосредственно связано с состоянием нашего сына, Грейс. Не веди себя так, будто я попросил тебя сделать что-то сверхъестественное, а не просто не открывать окно, мать твою.

– Но меня тошнило. Что я должна была сделать?

– Я предложил тебе конфету, на случай если тебе очень плохо.

– Да засунь ты себе эту конфету знаешь куда? В ЗАДНИЦУ! – крик сорвался быстрее, чем я вспомнила, что мы всё-таки на улице.

Прохожие нервно оборачивались на нас и ускоряли шаг.

– Я не понимаю тебя, Грейс. Что не так? Тебе не нравится, что я забочусь о вас? Ну извини за этот тяжеленный груз, – язвительно сказал Диего и сморщился как от кислого яблока.

– Причём здесь это? Забота – это хорошо, когда это не переходит за рамки дозволенного и становится похожей на сумасшествие. Всё хорошее в меру, Диего.

– Я не буду дальше спорить с тобой. Какая уже сейчас разница, если мы сидим на улице, и на нас капают ледяные капли дождя? Давай замёрзнем, ты заболеешь, и может, тогда тебе станет легче, и ты прекратишь вести себя, как противная девчонка во время ПМС.

Если бы он не сказал, я бы и не заметила, что начинался дождь.

– Мне станет легче тогда, когда я сама буду решать, что для меня хорошо, а что плохо. И если я хочу открыть окно, то я открою его, понял меня, тупой ты мужчина!?

Темные брови Диего взлетели.

– То есть я ещё и тупой? Я просто забочусь о тебе, ненормальная! – теперь кричать начинает он. Ну, хотя бы прохожие начнут думать, что не одна я сумасшедшая, но и он тоже.

Подскакиваю со ступенек и встаю к нему лицом к лицу. Его ноздри яростно раздуваются в такт моим, а губы плотно сжаты. Мы не в первый раз ссоримся, но я впервые вижу такую ярость в его глазах. Вот только на этот раз она сталкивается с моей, а значит, схватка будет ожесточённой и победителем он уже точно не выйдет.

– Мне не нужна такая забота. Хочешь – заведи себе котика или собачку, а меня оставь в покое. Я просто беременная, а не больная!

– Я знаю, что можно беременным, а что нет. А ты, похож, даже не догадываешься, даже близко нет, – с толикой осуждения бросает он.

Я закатываю глаза.

– Да ты что. И позвольте поинтересоваться, откуда же ты узнал, что можно беременным, а что нет?

И тут он сорвался.

– Да потому что я целую ночь сидел в интернете, читая разные статьи, сайты, чтобы узнать то, как ты себя чувствуешь, что с тобой происходит, чего тебе хочется. Ты ведь не можешь мне сказать! Ты же у нас такая упёртая, гордая, самостоятельная, всё ни по чём. Ты даже не позволяешь мне помочь тебе. А я бегаю за тобой хвостиком, пытаясь разузнать, как ты там.

– Да потому что мне не нужна твоя помощь. Мне вообще не нужна чья-либо помощь. Не. Нужна. Понимаешь?

Он отшатнулся и поражено уставился на меня, а потом также яростно спросил: