Наше послевоенное (СИ)

А я сказала в школе, что у меня нет отца, имея в виду, что он не живет с нами. И в дальнейшем избегала разговоров на эту тему, только мои подруги знали, что отец с матерью у меня в разводе.

Почему-то учителя решили, что отец у меня умер, и мама - вдова.

Каково же было их изумление, когда папочка, живехонький, сверкая формой и погонами майора, появился и стал искать Зою Минасян, а нашел Хучуа. Я была в метрике записана на фамилию матери.

Наш классный руководитель так оскорбился тем, что я похоронила живого отца (у меня и в мыслях этого не было), что больно ударил меня своей знаменитой линейкой по руке, когда я пыталась разъяснить ему, что это недоразумение.

Отец заявился осенью, в тот момент, когда у нас жила баба Вера. Маме он сказал, что не женат (это была неправда) и баба Вера очень суетилась, надеясь, что отец с матерью снова сойдутся.

- Все в жизни бывает,- говорила она бабушке.

Но мама встретила его очень холодно.

Папа хотел повести меня следующим летом в Тбилиси и Ереван, познакомить меня со своей армянской родней. Мама боялась меня отпустить с ним, а мне хотелось поехать.

Вмешалась бабушка, напомнив маме, что всегда разрешала ей общаться со своим отцом, который был с ней, бабушкой, в разводе, и не чинила никаких препятствий.

В результате летом, после окончания учебы, папа заехал за мной и я поехала с ним в Тбилиси и познакомилась со своей бабушкой, Сусанной Рубеновной, седой старушкой, с нервным тиком - у нее после недавней смерти дочери, моей тетки Розы, которая умерла в 42 года от рака груди, тряслась голова.

За каждым застольем поминали Розу и переживали, что она умерла такой молодой, а мне было грустно, что я ее не знала.

Папа много рассказывал о своем отце, репрессированном в 37 году.

Дед Арам был старым революционером, большевиком, с 1905 года в партии, работал с Орджоникидзе.

Семейная жизнь деда Арама не удалась, он оставил семью и двоих детей и женился на другой женщине, от которой у него был сын Эдик, а его бывшая жена, бабушка Сусанна, учительница, не справлялась с воспитанием сына, и папа рос шалопаем.

Однажды, во время воспитательного разговора, папа неуважительно отозвался (попросту обматерил) Советскую власть. Дед Арам страшно этим оскорбился.

- Застрелю, как собаку,- заорал он на сына и стал рвать пистолет из кобуры.

Ему было трудно пережить кощунство сына, не уважавшего его революционных идей.

Папа не стал выяснять, выстрелит отец или нет, и сбежал из кабинета.

В 37-ом дед получил 10 лет без права переписки и больше никто его никогда не видел, просто сгинул человек в застенках НКВД, и все тут.

Все эти события, которые я в свои 12 лет совершенно не связывала никак с историей страны, а воспринимала только как судьбу своего деда, казались мне особенно страшными потому, что деда, такого преданного идеям революции и социализма, который хотел застрелить сына, оскорбившего эти идеи, убили свои же соратники.

Папу вызвали органы и предложили отречься от отца, но он оскорбился и отказался, получив таким образом клеймо сына врага народа.

В годы войны он был на Дальнем Востоке и, как говорила мне мама, сидел в окопах и кормил вшей.

Отец после войны поступил в строительный институт в Тбилиси и был студентом, когда познакомился с мамой.

Все это папа рассказывал, в основном, в поездах.

Еще он сказал мне, что у меня есть брат и сестра и показал карточки.

Я была очень рада узнать о существовании единокровных брата и сестры, ведь родных у меня не было..

В Ереване я побывала в первый и, видимо, в последний раз в своей жизни. Помню дикую жару, от которой негде скрыться и красивые розовые дома из туфа. Бьют фонтаны, а попить нечего, газировкой торгуют мало и за ней большие очереди.

Жили мы в большой квартире папиной двоюродной сестры Норы, которая развелась с мужем и жила с тремя детьми и мамой. На свадьбе Норы и познакомились мои родители, Нора была однокурсница и приятельница мамы.

Нора и ее старшая дочь Ира были полные чернобровые красавицы, а младшая Таня, моя ровесница, показалась мне попроще. Будучи худенькой шатенкой, она как-то не смотрелась на фоне жгучей красоты матери и сестры, хотя была миловидной девочкой. А восьмилетний Валерик со своими бархатными черными глазами был чудо как хорош.

Нора была озлоблена на мужа и все время его ругала, дочери были на ее стороне, а может только Ира, а Валерик скучал по папе.

Нора боялась инфекции и все мыла и стерилизовала.

Понаблюдав за ней, я пришла к выводу, что медицинское образование и работа врача даром не даются, - простой смертный все-таки редко боится всякой заразы до такой степени.

- Совсем помешалась на этой своей инфекции,- не одобрил сестру отец.

Я была очень довольна поездкой, но мама потом выступала в том духе, что "этот" обкормил меня мороженым и привез с больным горлом, чего я не запомнила совершенно.

21.07.60.

Мутной пеленою

Дождь спустился с гор

Сеткой дождевою

Моря скрыл простор.

Сыростью туманной

Дышит небосвод

Моросит неделю,

Кажется, что год.

Сегодня мамы уже второй день нет дома. Она в Батуми ищет квартиру.