Наше преступление

— А ты видалъ человчью душу? — возбужден-нымъ голосомъ опять поспшно спросилъ Лобовъ.

— Душу никто не видалъ. Богъ ее даетъ, Богъ и отнимаетъ.

— А ты Бога видалъ? —уже съ азартомъ приста-валъ Лобовъ.

Это былъ его конекъ. Въ деревн за кощунствен-ныя и богохульныя рчи его прозвали «блажнымъ».

—Бога никто не видалъ.

— Такъ и не говори, разъ не видалъ. Нтъ Бога. Какой тамъ Богъ? Разъ не видалъ никто, значитъ, Его нту-ти. Нонче только дураки въ Бога врятъ.

—А тебя кто создалъ?

— Батька да матка на постели приспали... Вотъ' кто... — употребивъ непечатное ругательство, отв-тилъ Лобовъ.

Взрывъ 'одобрительнаго^^гвеюгшвxа^,ф.Гкви 108 .

— Да ^ГШ чего, едоръ, — встаВилъ евое замчаніе Сашка, — ты думаешь, л«ивешь-живешь, шь, пьшь, помрешь и еще потомъ твоя душа жить будетъ?

— А какъ же. И отвтъ Богу за свои длапонесу...

— Вотъ што собака, што мы вс, додохнемъ и длу конецъ... Никакого Бога, никакой Божьей Матери нтъ... 'Вшь, пей, гуляй съ двками, веселись всласть, вотъ и все, братцы... — говорилъ Лобовъ и, упоминая имя Божіей Матери, онъ разражался такими кощунствен-нымн словами, что парни ржали огь удовольствія, а Рыжову становилось страшно и жутко.

Лобовъ долго богохульствовалъ, изрыгая гнуснй-шія ругательства. Рыжовъ н выдержалъ, плюнулъ, вскочилъ съ наръ и заметался по каморк. Онъ клоко-талъ злобой на парней, особнно на Лобова, и, прой-дясь нсколько разъ, вдругъ, озаренный внезапной мыслью, опять тихо взобрался на нары и легъ. Мысль, которая его поразнла и которую онъ хотлъ, и ко-лебался привести въ исполненіе, это — предать това-рищей и вылзть самому сухимъ изъ воды. Онъ, не шевелясь, съ закрытыми глазами пролежалъ до тхъ поръ, пока для поврки ни зашелъ къ нимъ полицей-скій надзиратель.

Колебавшійся Рыжовъ мгновенно ршился. Онъ заявилъ, что яселаетъ дать начальству дополнитель-ныя показанія по длу.

Его въ тотъ же день отправили къ слдователю.

Лобовъ, смотря Рыжову въ лицо своими дикими, озорными глазами, сказалъ на прощанье:

— Ну, едоръ, гляди, ежели што противъ насъ затялъ, помни... о‘свжуемъ въ отдлку, почище, чмъ Ваньку...

Рыжовъ, какъ волкъ, косился на товарищей, но ничего не отвтилъ.

У слдоватля онъ заявилъ, что посаженъ за вину своихъ товарищей, и подробно разсказалъ, какъ въ днь убійства Ивана парни пили водку у казенки

^^^.еіапакагак. і

. 109

и въ кузниц, какъ троб изъ нихъ: Степановъ, Лобовъ и Горшковъ уговаривали его, Рыясова, помочь имъ убить Кирильева, какъ потомъ ндалеко отъ сла Хлябина эти тро убивали Ивана и когда онъ, Ры-жовъ, вступился за убиваемаго, то и его подъ стра-хомъ смерти заставляли принять участіе въ избіеніи, но онъ билъ камнемъ по земл.

Про Ларіонова онъ сказалъ, что тотъ въ убійств ни словомъ, ни дломъ не принималъ никакого уча-стія.

Въ этомъ случа у доносчика была задняя мысль залучить на свою сторону хоть одного изъ товарищей въ противовсъ остальнымъ. Это онъ надумалъ еще на нарахъ.

Слдователь, записавъ показанія Рыжова, распо-рядился тотчасъ же освободить его.

Вызванные потомъ парни и Деминъ не подтверди-ли показаній Рыжова, а говорили то же самое, что и на первомъ допрос и настойчиво просили объ освобо-жденіи 'ихъ изъ тюрьмы, но слдователь не уважилъ ихъ просьбы. _

* ' ' ’ !."Г XX. "

Старшій врачъ не только не зналъ о томъ, і^иеъ поступили въ больниц съ избитымъ Иваномъ, но дажо и не подозрвалъ, что такого рода дянія воз-можны въ учреждніи, которымъ онъ завдуетъ.

На немъ наглядно оправдалось то общее, всмъ извстное правило, что начальникъ всегда меныне по-стороннихъ освдомленъ о дйствіяхъ его подчннен-ныхъ, и чмъ выше онъ по свому положенію, чмъ обширне и сложне кругь его вднія, тмъ его представленія о ход длъ въ управляемой имъ обла-сти. удаленне отъ жизни и истины.

Старшій врачъ въ тотъ -днь, когда въ первый разъ еобственноручно удалш^ъ_Взъ?ггпо_ВкГЬіаxв^а•3- дробленныя чорепныя кости и перевязалъ ему голову и шею, распорядплся положить больного наверху въ палат съ пятыо кроватями. Тутъ лежалъ только одинъ парень съ перерзаннымъ горломъ.

Случилось такъ, что въ городк гостила чтимая мстнымъ населеніемъ икона, каждый годъ приноси-мая сюда изъ сосдняго городка недли на дв, по-этому изъ дальнихъ деревень узда сюда съхались богомольды хотя и далеко не въ такимъ большомъ ко-личеств, какъ съзжались лтъ 15-20 назадъ. Тогда на поклоненіе поднимался старъ и младъ, теперь однп старики да бабы; мужиковъ зрлыхъ лтъ было очень мало; а одичавшая, развращенная, спившаяся деревенская молодежь совсмъ отсутствовала.

Всть о томъ, что ихъ старый знакомедъ, приво-зившій имъ по зимамъ товары въ ихъ затерянныя посреди снговъ и лсовъ деревни, веселый, красивый, обходительный Иванъ лежитъ въ больниц изув-ченный на смерть, подняла на ноги многихъ богомоль-цевъ и особенно богомолокъ, и народъ къ больниц подходилъ группами человка по три, по пяти и боле.

Старшій врачъ и служаіці больницы, какъ ни уговаривали срыхъ поститлей пе приходить къ Ива-ну, какъ ни доказывали, что присутствіе посторон-нихъ безпокоитъ больного и вредитъ его здоровью — ничто не помогало. Особенно неуступчивы оказались бабы. .