Наше восточное наследие

Для большинства из нас охота стала игрой, в основе которой лежит мистическое воспоминание о древних временах, когда для охотника, как и для охоты, это был вопрос жизни и смерти. Ведь охота была не просто поиском пищи, это была война за безопасность и господство, война, по сравнению с которой все войны, описанные в истории, — лишь легкий шум. В джунглях человек до сих пор борется за свою жизнь, ведь хотя вряд ли найдется животное, которое нападет на него, если только оно не отчаянно ищет пищу или не загнано в угол во время погони, все же не всегда есть пища для всех, и иногда только бойцу или порождению бойцов разрешается поесть. В наших музеях мы видим реликвии этой войны видов — ножи, дубины, копья, стрелы, лассо, боласы, приманки, ловушки, бумеранги и рогатки, с помощью которых первобытные люди завоевывали землю и готовились передать неблагодарному потомству дар защиты от всех зверей, кроме человека. Даже сегодня, после всех этих истребительных войн, сколько различных популяций перемещается по земле! Иногда, гуляя по лесу, человек поражается разнообразию языков, на которых там говорят, мириадам видов насекомых, рептилий, хищников и птиц; он чувствует, что человек — интервент на этой многолюдной сцене, что он — объект всеобщего ужаса и бесконечной враждебности. Возможно, когда-нибудь эти болтливые четвероногие, эти вкрадчивые сороконожки, эти вкрадчивые бациллы поглотят человека и все его творения и освободят планету от этого мародерствующего двуногого, от этого таинственного и неестественного оружия, от этих неосторожных ног!

Охота и рыбалка не были этапами экономического развития, это были виды деятельности, которым суждено было сохраниться в высших формах цивилизованного общества. Когда-то они были центром жизни, но до сих пор остаются ее скрытыми основами; за нашей литературой и философией, нашими ритуалами и искусством стоят крепкие убийцы из Пакингтауна. Мы охотимся по доверенности, не имея возможности честно убивать в поле; но воспоминания о погоне сохраняются в нашей радостной погоне за слабым или беглым животным и в играх наших детей — даже в игре слов. В конечном счете, цивилизация основана на запасах продовольствия. Собор и капитолий, музей и концертный зал, библиотека и университет — это фасад, а сзади — руины.

Жизнь охотой не была изначальной; если бы человек ограничился только этим, он был бы просто еще одним хищником. Он стал человеком, когда из неопределенной охоты превратился в более надежную и постоянную пастушескую жизнь. Это повлекло за собой важные преимущества: одомашнивание животных, разведение скота и употребление молока. Мы не знаем, когда и как началось одомашнивание животных — возможно, когда беспомощные детеныши убитых зверей были спасены и принесены в лагерь в качестве игрушек для детей.6 Животное продолжали употреблять в пищу, но не так скоро; оно выступало в роли тягловой скотины, но было принято в общество человека почти демократически; оно стало его товарищем и образовало с ним общину труда и проживания. Чудо размножения было взято под контроль, и две невольницы размножались до стада. Молоко животных освободило женщин от длительного кормления, снизило детскую смертность и дало новую надежную пищу. Население увеличилось, жизнь стала более стабильной и упорядоченной, а власть этого робкого парвеню, человека, на земле стала более надежной.